* * *
«Ну и сон!» Тэдзуми очнулся в полной темноте, а через мгновенье (он как ждал) в дверь постучалась служанка:
– Господин! Не нужно ли вам еще горячей воды?
– Нет, не нужно, – крикнул Тэдзуми в сторону двери.
Служанка отправилась восвояси.
В это мгновение взгляд Тэдзуми упал на подоконник – там лежал какой-то предмет. И почти тут же, хоть в комнате уже и царили сумерки, он понял, что это: четки. Нефритовые четки! Тэдзуми не верил своим глазам! Он окликнул удалявшуюся служанку, и та нехотя вернулась на его обеспокоенный зов. Не вставая из фуро, он указал ей на подоконник:
– Чьи это четки?
Сонно шаркая, она подошла к окну, выглянула наружу и, поворачивая голову вправо и влево, стала осматривать двор.
– Это, верно, четки тех двух старых монахов из Мампукудзи, что ушли с час назад. Теперь уж не догнать, – сокрушенно проговорила она наконец.
– Ступай себе. Не надо никого догонять, – Тэдзуми едва скрыл звенящую в голосе радость, а про себя добавил: «Это благословение! И оно принадлежит мне, как сказали сами монахи!»
Служанка уже сдвинула за собой створки дверей, и Тэдзуми стремительно поднялся из воды, чтобы поскорее одеться. Но в то же мгновение глупая служанка опять раздвинула створки – Тэдзуми едва успел прикрыться мочалкой – угодливо уточняя:
– Так господину ничего не нужно?
Стоя во весь рост, Тэдзуми взирал на нее молча, но весьма красноречиво. Она сдавленно пискнула, но, будто заколдованная, не отвела взгляда, а бестолково спросила:
– Господин… уже закончил… баню?
– Как видишь! – Он широко развел руки.
Она с визгом выскочила из комнаты, а Тэдзуми с хохотом швырнул мочалку ей вслед.
* * *
«Четки-благословение монахов из Мампукудзи, – все повторял Тэдзуми, словно не верил сам себе. – Я непременно должен разыскать их таинственного наставника! Судя по таким ярким приметам, как шрам на правой брови и покалеченная левая рука, это тот самый монах, который предсказал матушке мое рождение. Небо благосклонно ко мне, оно подает мне знак!»
Дорога до монастыря шла через Киото – резиденцию императора. Киото. Здесь все было не так, как в строгом самурайском Эдо. И очень красиво!
Тэдзуми хотел было посмотреть на императорскую столицу, прогуляться по его широким улицам, полюбоваться местными храмами, потолкаться среди местных жителей, но решил не задерживаться. Его непреодолимо тянуло вперед – и не столько «звал» сам монастырь, сколько то, что он уже назвал про себя (несомненно!) вторым заданием судьбы: найти наставника. Тэдзуми мечтал – того самого монаха со шрамом. Именно в таком наставнике, как верилось его сердцу, он и нуждался!
* * *
Комплекс монастыря Мампукудзи был огромен и роскошен. За день Тэдзуми успел обойти только его самые важные места. Правда, он подолгу задерживался в каждом, так как кроме обязательных для каждого паломника мероприятий (принести пожертвование, получить охранительные таблички, приобрести амулеты, заказать чтение сутр Будды) Тэдзуми присматривался к разным священникам и простым монахам и едва ли не каждого расспрашивал о старом монахе с покалеченной рукой и заметным шрамом на брови. Одни священнослужители молча пожимали плечами, другие вежливо советовали обратиться к старшим, третьи заводили никчемную пространную беседу, видимо, в расчете на пожертвование.
А один преклонных лет священник, внимательно выслушав Тэдзуми, как-то странно на него воззрился и так и смотрел молча, с удивлением и беспокойством во взоре. Тэдзуми счел за благо поскорее отойти от него. Он продолжил свой поиск, но священник, явно не на шутку растревоженный его расспросами, отчего-то последовал за ним. Тэдзуми не составило труда (даром что ли отец учил его разным воинским премудростям!) отследить боковым зрением это необычное «преследование». Он уже подумывал сделать обходной маневр вокруг пагоды с зелено-золотой крышей и объявиться ошеломляюще внезапно перед своим «преследователем», как тот сам вдруг решительно и, больше не прячась, направился к Тэдзуми.
– Послушайте, господин, и простите мое старческое любопытство, но отчего вы ищете того человека?
В его голосе было столько недоумения и даже тревоги, что Тэдзуми, не сомневаясь, рассказал ему историю своего рождения. Старый священник реагировал со все возрастающим волнением. Он потирал нос, вздыхал, дергал свои четки. Тэдзуми, думавший успокоить своего собеседника этим рассказом, неожиданно получил противоположный результат – теперь настала его очередь с тревогой задать вопрос:
– Что случилось, почтенный? Отчего вы так странно реагируете? Я просто ищу человека, старого человека. То есть я вполне допускаю, что он уже мог переселиться в мир иной. Я готов к такой новости. В ней не будет для меня ничего странного, хоть это было бы и весьма огорчительно! Скажите мне всё, что знаете.
– Сколько вам лет, господин? Не более двадцати пяти, я полагаю?
Тэдзуми кивнул. Покивал и священник. После чего снова вздохнул, погладил свою бритую голову и печально произнес:
– Дело в том, что тот, кого вы ищете, и о ком так точно рассказала ваша уважаемая матушка, умер.
Тэдзуми тоже вздохнул и огорченно кивнул.
– Но… умер-то он… лет за пять—семь, не меньше, до вашего рождения!
* * *
Мампукудзи остался далеко позади, Тэдзуми направлялся к дому. То потрясение, что пережил он в святом месте от разговора с пожилым священником, Тэдзуми оставил на ближайшем к Мампукудзи холме, с вершины которого прощался с монастырем. С монастырем и надеждой обрести наставника. Не наставника «вообще», а именно того, со шрамом, о ком старик-священник сообщил невероятное!
Тэдзуми не разочаровался в мечте и не разуверился в помощи Неба – просто принял происшедшее. Нерушимы основы всего происходящего, незыблемы законы кармы – всё, что с ним случается, случается по Высшему Промыслу. Высшему же Промыслу он оставил и необъяснимость услышанного: около тридцати лет назад умер человек, явившийся потом воочию его матери и предсказавший его, Тэдзуми, рождение.
А может, старый бонза что-то напутал с датами? Впрочем, даже если и так, человека-то уже нет, и когда бы он ни умер, искать его среди живых нет смысла…
Тэдзуми извлек из походной сумки завернутые в чистую бумагу оставшиеся два лепестка и положил, с легким волнением перед предстоящим расставанием, один из них на ладонь. Хотел дунуть, чтобы лепесток навсегда отлетел прочь, но не успел: легким порывом ветерка лепесток подняло вверх, еще и еще вверх, и он незаметно исчез, растворился сам собою в воздухе.
* * *
Матушка была абсолютно счастлива: ее сын совершил то паломничество, о котором она мечтала более двадцати лет. Всё, что Тэдзуми принес из монастыря (амулеты, несколько охранительных табличек, свитки с изречениями Будды, написанные размашистой свободной кистью – каллиграфия, которой особо славился Мампукудзи), она со всем тщанием и бережностью поместила в камидзу, место поклонения предкам. И долго сидела рядом на циновке, любуясь на свои «сокровища».