– Ты сказал за столом обо мне: «уста ребенка…» Я столь неразвит? – со смущением спросил Марк.
– Нет, Марк, вовсе не это я имел ввиду: душа-дитя! Всё впереди. У тебя все получится. Последний совет: общайся с теми, с кем соединяет тебя истинная дружба, то есть единство устремлений и схожесть жизненных принципов. Это превыше кровного родства. Это – родство духовное. И книги: читай больше. К примеру, работы Сульпиция Галла об астрономии. Пифея, современника Аристотеля, – об иных землях. Может быть, Пифей и не во всем правдоподобен, зато описанные им земли хочется увидеть своими глазами. Да и самого Аристотеля почитай. И конечно – Ксенофонта и Платона. Попробуй исследовать поглубже труды Пифагора. Ну и хватит для начала. А чтобы не искать далеко – возьми всё в моей библиотеке. Мой слуга проводит тебя. А мне пора, я оставляю тебя.
И уходя, добавил напоследок:
– Хорошо, что ты зашел. Я рад был тебя повидать.
* * *
«В том, как разрешились мои затруднения с домашними, как легко нашлось для меня „убежище“ на несколько дней – я увидел прямое вмешательство Фортуны. И вмешательство самое благоприятное!
Я благодарен Фортуне и… Юноне – за Юлию!»
* * *
К Юлии Марк заявился со всеми свитками и книгами, которые выбрал в библиотеке Публия Сципиона. Сказать, что Юлия была удивлена – значит, промолчать. Сначала она выронила стопку деревянных мисок, что держала в руках, и когда они с грохотом покатились по полу, отступила и от мисок, и от Марка на несколько шагов в глубину комнаты.
– Я без приглашения и, скорее всего, не вовремя. Так что ты смело можешь гнать меня прочь, – предложил Марк.
Она замотала головой: «Нет-нет!»
– Можно пройти?
Она онемело закивала, во все глаза с радостным изумлением разглядывая своего неожиданного гостя. Ее уши принялись наливаться ягодным румянцем. Марк по-хозяйски прошел к постели и разложил принесенное на покрывале, оглядывая свои «сокровища» со сладостным предвкушением скряги, готовящегося пересчитать груду звонких монет. Потом оглянулся на хозяйку:
– Я поживу у тебя? Не волнуйся, у меня есть деньги – я заплачу за кров и беспокойство. А если ты сможешь мне готовить и стирать, чтобы я вообще не выходил из дома, это будет и вовсе замечательно!
Юлия, затаив дыхание, не отрывала от него сияющих глаз и молчала, так что ему пришлось продолжить:
– Ты прислала мне угощение, и я подумал, что ты не будешь против моего визита. Впрочем, повторю, ты вправе выпроводить меня и…
Она наконец выдохнула и без всякой связи проговорила:
– Ты помахал мне рукой, когда уходил, с улицы. Я видела через щель в ставнях! А угощение… Я просто очень захотела посмотреть, где ты живешь, увидеть твой дом и все такое…
«Она хотела увидеть меня», – Марк был тронут.
– Так я поживу у тебя? Мне нужен только кров, на несколько дней. И чтобы никто не беспокоил меня. Больше ничего.
– Больше ничего… – печальным эхом отозвалась Юлия, но, покраснев еще больше, тут же спохватилась: – Конечно, живи, я буду только рада! – И вдруг всполошилась: – Тебя кто-то ищет?
Он расхохотался:
– Вовсе нет, с чего ты взяла?
Она вздохнула:
– У нас… ну, когда я была рабыней… В общем, если ищут, значит – провинился или сбежал.
– Ни сбежал, пока, по крайней мере, ни провинился. Мне нужно решиться на одно предприятие. Весьма непростое. Я почитаю здесь у тебя, подумаю.
Похоже, ей не требовалось никаких дополнительных объяснений. Интуиция верно подсказала ему: Юлия примет его без особых вопросов и будет искренне рада его обществу. И никто не узнает, где он находится. Так что несколько дней уединения и покоя обеспечены.
Марк погрузился в свои размышления и чтение в тот же день.
– Ты занимайся своими делами, – сразу же попросил он. – Будет хорошо, если ты совсем не будешь обращать на меня внимания.
Юлия оказалась прекрасным, если можно так выразиться, товарищем для совместного проживания. Именно товарищем: ненавязчивая, внимательная к его потребности побыть в уединении и молчании, нешумно хлопочущая по хозяйству, она отлично справлялась с тем, на что Марк возложил надежду – не иметь внешних помех. Трудно сказать, действительно ли она не обращала на него внимания или тщательно старалась соответствовать его условиям, чтобы он не ушел, но все пошло как нельзя лучше.
Правда, вечером первого дня, когда уже следовало отойти ко сну, а Марк все читал, лежа на животе и подперев голову ладонями, Юлия принялась смущенно вздыхать, усевшись в сторонке. До него не сразу дошел смысл ее конфузливого беспокойства. А когда он наконец обратил на нее внимание, отвлекшись с огромным трудом от платоновского «Крития», то решил, на всякий случай, понять ее вздохи всего лишь как намек на усталость и желание отдохнуть.
– Тебе, верно, надо забрать часть постели, – даже не вопросительно, а утвердительно произнес он, вставая и стараясь не столкнуться с нею взглядом. – Делай, как считаешь лучше. Я посижу пока у окна, здесь больше света.
Юлия недолгое время что-то перестилала, переставляла, встряхивала и ходила по комнате, продолжая вздыхать – печально, но все тише и тише. Наконец, когда шорохи и вздохи смиренно стихли, а еще больше – оттого, что солнце окончательно провалилось за каменные стены соседских лачуг и пора было закрывать ставни, Марк поднял глаза от свитка и осмотрелся: Юлия ловко разделила тюфяки и покрывала, унеся часть за ширму, где раньше прятался ее хозяйственный скарб. Теперь оттуда виднелся край новоустроенной постели. Ему она оставила ложе и даже успела зажечь большой хороший светильник в изголовье.
Марк встал и потянулся, расправляя затекшую спину.
– Ты уже устроилась? Вот и замечательно! Я не помешаю тебе, если еще немного почитаю, масла для светильника я потом еще куплю. Ты не возражаешь?
Она не возражала: о нет, если молодому господину угодно… Марк мог бы упрекнуть ее: «Мы же договорились звать друг друга по имени», – но счел благоразумным сделать вид, что не понимает ее досады. Хотя что ж тут было непонятного? Он был нужен ей не только как постоялец. Не столько как постоялец… Лучше не заострять пока на этом внимания. Юлия скоро успокоится и уснет: она много работает и устает за день. А ему сейчас гораздо милее «Критий» Платона. Скоро из-за ширмы уже слышалось мирное сонное дыхание.
Так и повелось: Юлия словно продолжала жить своей привычной жизнью (скромное хозяйство, выпечка хлеба, выходы из дома для его продажи, вечернее рукоделие, приготовление немудреной пищи), Марк, параллельно, жил своей (чтение, краткие записи на память, воспоминания и осмысление последних лет, размышления о собственных намерениях и опять – чтение, чтение…).
Хорошо, что он благоразумно прихватил с собой несколько восковых дощечек и стиль для письма: как только устроился у Юлии, он тут же написал два послания, домой и Валерию, с сообщением о том, что у него все в порядке, искать его не нужно (он-де гостит у друга и появится через несколько дней). Все было правдой. Валерия он дополнительно просил предупредить Гая, склонного излишне волноваться на его счет, что по притонам его искать бессмысленно: «Валерий, прошу сделать это именно тебя – в свойственной только тебе непрямой и тактичной форме». Валерий все сделает как надо, можно не сомневаться.