Ну разумеется, у нее был вариант. В холле он повесил промокший плащ на вешалку. Она предложила выпить, и он не отказался. Звали его Патрик, родом он был из Ньюкасла.
– Я здесь по делам. Впрочем, идут они из рук вон плохо.
– Отчего же?
Он пожал плечами.
– Наверное, оттого, что я просто плохой коммерсант. Вот и вся причина.
– А чем вы торгуете? – спросила она.
– А что вам надо? – молниеносно парировал он.
Она усмехнулась. Да, следует как можно быстрее вести его наверх, он начинает ей нравиться, этот коммерсант.
– Почему бы не продолжить столь занимательную беседу наверху? – спросила она. Вопрос звучал слишком прямолинейно, но ничего другого в голову не пришло. Он одним глотком осушил стакан и последовал за ней.
На этот раз она не оставила дверь открытой. Она была заперта, и это явно заинтриговало его.
– После вас, – сказал он, когда она распахнула дверь в «сырую» комнату. Она вошла первой. Он – следом за ней. На этот раз никаких раздеваний, решила она. Нельзя давать ему даже малейшего шанса заподозрить, что они в комнате не одни.
– Ну что, будем трахаться прямо на полу? – осведомился он.
– А что, есть возражения?
– Да нет, если это тебя устраивает, – ответил он и впился в ее рот долгим поцелуем, она чувствовала, как горячий и острый язык щекочет ей десны. Да, в нем была страсть, это несомненно, его рука уже скользнула к молнии на брюках.
Но ей прежде всего надо думать о деле. Пролить кровь и накормить голодного.
Она с трудом оторвалась от его губ и попыталась выскользнуть из объятий. Нож находился там же, в кармане пиджака у двери. Пока он вне досягаемости, ей вряд ли хватит сил сопротивляться ему.
– В чем дело? – спросил он.
– Ни в чем… – пробормотала она. – Куда торопиться… У нас полно времени, – и она прикоснулась к молнии на брюках и погладила его. Он закрыл глаза, словно статуя, которую ласкают.
– Странная ты какая-то… – заметил он.
– Не смотри! – приказала она.
– Почему?
– Не открывай глаз.
Он слегка нахмурился, но повиновался. Она тихонько отошла к двери и начала шарить в кармане пиджака, осторожно косясь в его сторону – а вдруг подглядывает?
Но он не подглядывал, а начал раздеваться. Не успели ее пальцы сомкнуться на рукоятке, как тени в комнате издали, казалось, тихое рычание. Он услыхал этот звук и тут же открыл глаза.
– Что это? – спросил он и начал озираться, всматриваясь во тьму.
– Да ничего, – пробормотала она, вытягивая нож из кармана. А он уже отходил от нее в другой конец комнаты.
– Там кто-то есть…
– Никого там нет!
– Вон…
Последний слог буквально замер у него на губах, когда он различил легкое движение в углу, у окна.
– Что, черт побери… – начал он, но не успел закончить фразу. Она уже была рядом и полоснула его по шее, точно заправский мясник. Кровь так и хлынула из раны, толстой густой струей ударив в стену.
Она слышала, как Фрэнк застонал от удовольствия, слышала, как жалобно застонал мужчина – низким глухим голосом. Рука его поднялась к горлу, видимо, он намеревался зажать рану, но она снова занесла нож и полоснула его по руке, потом – по лицу. Он зашатался, испустил не то стон, не то рыдание и, наконец, рухнул на пол и забился в агонии.
Она отошла, ей не хотелось, чтобы он задел ее ногами. В углу комнаты возникла раскачивающаяся, точно маятник, фигура Фрэнка.
– Умница… Молодец, – сказал он. Было ли это игрой воображения, или она действительно слышала его голос, сильно окрепший? Куда более похожий на голос, звучавший в ее памяти все эти напрасно прошедшие для нее годы. В дверь позвонили. Она замерла.
– О, Господи, – пробормотали ее губы, казалось, против собственной ее воли.
– Все в порядке, – произнесла тень. – Он умер…
Она перевела взгляд на человека в белом галстуке и убедилась, что Фрэнк прав. Агония прекратилась.
– Он такой большой… – заметил Фрэнк. – И здоровый…
Он выдвинулся из темного угла, настолько сильной была, видимо, жажда насытиться, что даже ее взгляд уже не смущал его. Впервые за все время она разглядела его довольно отчетливо. Это была пародия на человека. Даже не на человека, на жизнь вообще. Она отвернулась. В дверь позвонили снова, на этот раз еще настойчивей.
– Иди открой, – коротко бросил Фрэнк.
Она не ответила.
– Иди, – повторил он, повернув к ней свою ужасную голову: среди сплошной гнойной раны ярко горели глаза. Звонок прозвенел в третий раз.
– Твой посетитель очень настойчив, – заметил он, пытаясь действовать методом убеждения. – Я считаю, ты все же должна открыть.
Она отшатнулась от него, и он снова сосредоточил все свое внимание на теле, распростертом на полу. Снова звонок. Пожалуй, лучше действительно открыть. Она уже торопливо выходила из комнаты, стараясь, не слушать звуки, которые издавал Фрэнк. Да, открыть эту проклятую дверь. Наверное, какой-нибудь страховой агент или проповедник из иеговистов, пекущийся о спасении ее души. Самое время его послушать. В дверь позвонили опять.
– Иду! – крикнула она и заторопилась, вдруг испугавшись, что он уйдет. Затем изобразила на лице приветливую улыбку, готовясь встретить посетителя. Но улыбка тут же исчезла.
– Керсти?
– А я уж собралась уходить…
– Я… я просто заснула и…
– А-а… Керсти смотрела на нее через щель в приоткрытой двери. По уверениям Рори она ожидала увидеть измученное больное создание. Но увиденное никак не соответствовало этому описанию. Лицо Джулии раскраснелось, растрепанная прядь волос прилипла к вспотевшему лбу. Она вовсе не походила на женщину, только что поднявшуюся с постели. Вернее, поднявшуюся, но только не после сна.
– Я просто шла мимо, – сказала Керсти. – И решила заглянуть, проведать тебя, поболтать.
Джулия пожала плечами.
– Э-э… видишь ли, мне сейчас не совсем удобно, – сказала она.
– Понимаю…
– Может, как-нибудь потом, на неделе?
Взгляд Керсти устремился за спину Джулии, к вешалке в холле. Там висел все еще сырой мужской габардиновый плащ.
– А что, разве Рори дома? – спросила она.
– Нет, – ответила Джулия. – Конечно, нет. Он на работе.
Лицо ее потемнело.