Так прямо Тульчинский ответить не мог.
— И да и нет, — осторожно сказал он, еще не зная, кто передним. Вернее, перед кем он находится.
— Я знал, что твой ответ будет именно таким. Я могу предложить тебе более интересную работу. Но хочу сразу предупредить: ты не должен задавать никаких вопросов. Получил приказ — выполнил. И это тебе знакомо. Будешь получать хорошие деньги.
— Кто вы? — наконец-то спросил Тульчинский.
— Присаживайся, — предложил генерал, указывая место за столом. Чего там только не было: фрукты, черная икра, несколько сортов коньяка и вин; из открытого окна доносился аромат жарившегося шашлыка. Паршин налил гостю вина и в знак приветствия поднял свой бокал. — Я тот человек, — ответил он на вопрос, — который не совершает ошибок. Даже если ошибается. Ну давай, за знакомство. Я генерал-полковник Паршин, заместитель главы кремлевской администрации, — слегка завысил он свою должность. А вот дальше шла сущая правда. — Курирую военно-промышленный рынок и держу руку на пульсе некоторых спецслужб.
«Ух ты!» — качнул головой Тульчинский. И даже не оценил вкус дорогого вина: бокал он опорожнил одним духом. Как с испуга.
— Я сделаю тебе предложение, — продолжал Паршин, — а у тебя будет два варианта ответов — один из них неправильный. А теперь скажи: разве это не интересно?
Интересно. И Тульчинский отбросил «неправильный» ответ.
Паршин одобрил его выбор.
— Через два-три месяца ты будешь работать в «Аквариуме». Я прослежу, чтобы из тебя сделали классного агента. Ведь кабинетная работа не для тебя, прав-па? Но до того ты будешь выполнять мои приказы. Повторяю: ты не должен задавать лишних вопросов, но должен держать в голове следующее: все наши усилия направлены на достижение стабильности в стране. Теперь то, что ты должен выкинуть из головы: это средства, которые на первый взгляд тебе покажутся жестокими. Но они всегда оправданны — можешь поверить мне, генералу госбезопасности. Ты еще не знаешь, что такое закулисье. Пока еще ты считаешь себя профессионалом, тебе кажется, что ты знаешь достаточно, но скоро поймешь, что ты не знаешь ни-че-го. Запомни этот день, ибо теперь ты не будешь самим собой. Где бы ты ни оказался, ты не должен пахнуть хорошо — это правило первое. Правило второе... Впрочем, всему свое время. Добро пожаловать в наш колумбарий, — немного по-советски, немного по-американски пошутил Паршин.
И приступил к блицопросу, вплотную придвинувшись к столу:
— В центре спецподготовки ты занимаешь должность старшего инструктора?
— Да.
— На тебе лежат обязанности комплектования экипажей?
— В целом да.
— Новый набор начинается через две недели?
— Да.
— Прием рапортов еще не закончен?
— Нет.
— Хорошо. Сделаешь следующее. — Паршин вышел из-за стола и вынул из кейса лист бумаги. — Вот тебе список людей, которых ты объединишь в один экипаж и будешь вести его по курсу неменяющимся составом. — Генерал снова занял место за столом и наполнил бокалы. — Дальнейшие указания будешь получать от моего помощника. Я дам тебе номер телефона для экстренной связи со мной, если случится какая-нибудь накладка. Но ты должен использовать связь в крайнем случае. Надеюсь, это понятно?
— Да:
— Выпьем.
Они словно скрепили договор красным, как кровь, грузинским вином.
Крайний случай пришелся на 16 августа. Была ветреная и дождливая суббота. Именно в этот день Тульчинскому передали баллончик с «жасмином», подробные инструкции к его применению. Точнее, его применению к экипажу, который курировал Тульчинский.
Наверное, Паршин ожидал звонка. Он прервал Тульчинского, едва тот произнес:
— Я получил...
— Я знаю, что ты получил. Выполнять!
Влад отстранился от рявкнувшей трубки и повесил ее на рычаг, не дожидаясь коротких гудков. Только сейчас он понял, что за неисполнение приказа его уберут «клубные мальчики». Он провалит серьезное дело, в котором на него была сделана основная ставка. Что стоит за ним — он пока не знал. Но узнает это в сводках, появившихся в СМИ 27 августа 1997 года. Ровно в тот день, когда он самолично отправил на тот свет шестерых диверсантов. И сам оказался как бы на том свете, с горькой усмешкой подумав, что его трудно загнать на этот свет.
Тогда его мысли почти точно совпали с размышлениями начальника военной разведки Ленца — но с разницей в шесть лет: «По большому счету не важно, какие цели преследует Паршин, более существенно, какие средства он использует. В учебном центре. В колыбели спецназа».
Он выполнит задание, а что потом? Кто, случись что-нибудь непредвиденное, станет слушать «ахинею» о том, что он выполнял приказы зам руководителя кремлевской администрации? Да ему язык отрежут где угодно — в Генпрокуратуре, ФСБ, в милиции, куда бы он ни обратился. Лишь бы прервать его разоблачающие кремлевских работников роды. Но прежде отрежут голову.
Но не пойдет ли он вслед за подсадными курсантами? Чувствовал — нет. И здесь его размышления перекликались на сей раз с полковником Артемовым. То действительно было бы перебором, и несчастный случай с курсантами переставал быть таковым. Что не входило в планы Паршина. Так что Влад будет жить. Другое дело — сколько ему отпущено. Может быть, много. Может, о нем забудут. Пока он не дергается, и Паршину нет резона вздрагивать.
* * *
Район мыса Кумой,
25-27 августа 1997 года
Опережая график передвижения, диверсионная группа в составе шести человек вышла на оконечность мыса Кумой в 00.30. Уже пошел отсчет нового дня — 25 августа. До окончательной фазы операции оставалось восемь-девять часов.
Погода благоприятствовала диверсии: небольшая облачность обещала к утру смениться плотной завесой, ставшая привычной влажность — моросящим дождем. Это здесь, на мысе Кумой, а в районе силовой акции дождя наверняка не дождешься.
Диверсанты затаились, прислушиваясь ко всем звукам. Тем не менее своим появлением спугнули сову, неслышно скользнувшую с сухого дерева. Они сами походили на этого ночного хищника, вели тихий и скрытый образ жизни, неслышно передвигались, сидели в засаде, были такими же неутомимыми охотниками.
Они были одеты в светло-зеленый камуфляж, от комаров спасали москитные сетки, спущенные с полей панам. Вооружены бесшумным оружием: автоматы Калашникова «АКС», пистолеты Стечкина «АПБ», ножи разведчика стреляющие. Запасы провизии были рассчитаны на пять дней.
Схрон с оружием нашли быстро. Хотя нагромождение камней, скованных мхом, даже днем виделось вековым монолитом. Терзаемый со всех сторон ветрами и словно оплеванный морской пеной, он походил то на огромный черепаший панцирь, выброшенный на берег, то на дзот, готовый извергнуться из неприметных щелей шквальным огнем. Тот, кто готовил этот тайник, был мастером своего дела. Казалось, это он разбросал вокруг останки куликов и чаек, шкурки водяных землероек, усеял дно соляных озерец хрупкими костями вобл, сельдей и сазанов, опутал берега белесыми мотками осетриных хрящей. Словно прожорливый циклоп порезвился накануне.