— Отставить!
— Выполнять!
Под неузнаваемым взглядом старшего сержанта Дитмар возобновил работу.
Клим повернулся к мичману:
— Не мешай мне, Серега.
— Что ты задумал?
— Ничего. Мне не понравилось, как прощается наше начальство: по-лакейски. Надо сказать последнее «прости» по-нашему, по-флотски.
— Рядовой Дитмар сборку закончил.
Сергей придвинулся к нему вплотную и, глядя в глаза, коротко выпалил:
— Молодец! Сколько операций требуется выполнить для заряжания гранатомета?
— Одну. Дослать гранату в ствол.
— Отлично! Сфагнум помог? Смотри, салага, как это делается.
Клим взял со стола выстрел «ВОГ-25» с нарезами на корпусе и вставил его до упора в торец казенника. Граната зафиксировалась в стволе специальным фиксатором.
Этот тип гранат по силе действия у цели почти в два раза превосходит выстрел к пушке на БМП-2.
Клим перевел спусковой крючок на ведение огня из гранатомета. Сбросил куртку и остался в майке. Взял чью-то панаму, лежащую на краю стола, и надвинул себе на глаза. Надел «грозу» через плечо, пистолет сунул за пояс. В упор посмотрел на земляка:
— Ты можешь выстрелить мне в спину, Серега.
И сделал первый шаг.
50 метров до штаба.
37 пар шагов.
Направление 15 градусов.
Как на схеме...
Боевая «двадцатьчетверка» виделась не более чем декорацией. Офицеры штаба и генеральская свита — массовкой. Все внимание на «Ми-8». Кроме Паршина, у «восьмерки» сержант не видел никого. Отчетливо представлял его мягкий и ковкий, как золото, голос: «Я дам тебе будущее и возможность забыть о прошлом... Когда потребуется, ты снова наденешь форму. Или возьмешь в руки оружие. Выбора у тебя нет». Но эти слова генерал говорит другому, чем-то похожему на Клима парню. И голос еле слышный, звучит он будто из-за за стены.
Нож упал.
Паршин действительно торопился, чтобы окончательно сломать жизнь спецназовцам, попавшим в капкан. И в капкане же добить.
Клим так и не узнал, о какой диверсии говорилось в записке Колчина. Но у него хватило времени додумать. Он самостоятельно расставил все точки.
Тридцать пять метров.
Двадцать шесть пар шагов...
— Куда это он? — спросил Дитмар.
— Стой и молчи! — Мичман глядел в спину товарищу. Округлое черное пятно в середине пропотевшей мари виделось то кровью, то однодольной мишенью.
Рука нащупала на столе пистолет. Юрмин продублировал движения сержанта: вынул пустую обойму и вставил полную. Передернул затвор и перевел предохранитель на одиночный огонь.
— Экипажу надеть повязки.
— Товарищ мичман...
— Выполнять! — прикрикнул он.
И поднял пистолет на уровень глаз...
* * *
Двадцать пять метров.
Восемнадцать пар шагов...
Гримасы судьбы: Клим шел к главному «колдуну», который использовал свою магию на рядовых спецназовцах. Как там у Колчина: «Ковал кадры в спецназовской кузнице»?
Сергей придерживал вспотевшей ладонью приклад автомата. Еще пять шагов — и пора открывать огонь.
Один из охранников Паршина стоял лицом к Сергею. Скорее его дело — лакейское: помочь шефу подняться по металлической лестнице и закрыть за собой дверцу. Вот телохранитель стал словно выше, вглядываясь в вооруженного человека. Он давно обратил на него внимание, но оно было усыплено тем, что курсанты и офицеры военно-морской базы зачастую передвигались с оружием, в основном группами или парами. И это не особенность «Дельты», а быт. Охраннику казалось, что вскоре военный свернет с дороги к офицерскому корпусу. Но он продолжил движение. А шеф уже рядом. Занес ногу на металлическую ступеньку. И вдруг обернулся.
Однако взгляд Паршина был коротким. Он бросил его на Клима, чтобы тотчас перевести на Артема Вакулова: «Помоги взобраться в салон».
Одна ступенька, вторая, и Паршин скрылся из виду.
Полковник Вакулов все еще медлил. В ровной поступи военного он не отметил ни решимости, ни нервозности. И вообще на военно-морской базе опасность как таковая отсутствовала. Наоборот, тут в лице спецназовцев была мощнейшая охрана, которая заставила профессиональных телохранителей расслабиться. Их качества как бы растворились в общей атмосфере боевого подразделения.
Артем Вакулов, прежде чем закрыть створку, еще раз глянул на сержанта. Ничего. Как раз в это время Клим отточенным движением взял автомат на изготовку.
* * *
Мичман Юрмин был классным стрелком, много лет проработал инструктором. Он не мог промахнуться с такого расстояния даже из пистолета. В голове черт знает что. Он видит Клима... в тюремной камере, обдолбанного инъекциями. Он дает любые показания, которые от него требуют. В конце концов он подыхает в сумасшедшем доме. А до этого молит бога только об одном, чтобы тот поскорее забрал его.
Помочь ему можно только одним способом, бросив традиционное: «Для меня ты бы сделал то же самое».
Но когда? Сейчас или... потом?
* * *
Полковник Артемов не усидел на месте. Позвонив в Каспийск, он отдал распоряжение сворачивать работу и вышел из штаба.
То ли в Астрахани, то ли еще где-то Паршин пополнил свою охрану пятью оперативниками ФСБ. Но они резко отличались от своих коллег из Федеральной службы охраны. Не было ни во взглядах, ни в осанке уверенности, монументальности, что ли. Они, насколько заметил Артемов, всего пару-тройку раз спустились из салона «вертушки» покурить. То ли им нравится торчать там, то ли в диковинку — не разберешь. По большому счету балласт. Восстановление численности вороньей стаи, понесшей урон, потрепанными воробьями.
Интересно было бы посмотреть на официальную свиту генерала, когда он совершает рабочие поездки, а не частные. Там все обставлено больше для шика, для показухи. «Восьмерка» летит в окружении боевых «двадцатьчетверок». И все равно беззащитна перед «иглой», как какой-нибудь делопут перед снайпером.
Михаил Васильевич вышел на плац в тот момент, когда его «альтер-тезка» стоял в проеме «вертушки» в напряженной, как показалось Артемову, позе. Он мысленно проследил за его взглядом...
Полковник ни разу не видел сержанта Сергея Климова, но по какому-то наитию узнал в вооруженном человеке командира седьмой лодки. И он понял все.
Артемов резко повернулся в сторону вертолета и чуть склонил голову к плечу. Глаза его сузились в щелки: «Спецназ ГРУ. Диверсию заказывали?»
* * *