На лицо Тони набежала тень, но лишь на мгновение. Затем он ловко, чисто по-бруклински пожал плечами.
— Да, ты прав.
По спине Элли вдруг пробежал холодок. Он считает везением то, что у него нет детей? О Боже…
Груз пережитого мгновенно обрушился на нее… Долгие годы обследований, анализов и хирургических операций, а затем — бесчисленные часы, проведенные в комиссиях по усыновлению, неудачи и разочарования.
«На этот раз я не уйду с пустыми руками», — с притворной уверенностью твердила она себе.
Вспомнив о Джимми, Элли принужденно улыбнулась.
— Лучше поспешите, пока терпение того полицейского не иссякло. Увидимся в следующий вторник.
— Если я еще буду здесь, — усмехнулся Джимми.
— Что ты говоришь, а? Куда тебе деться — растворишься в воздухе, как призрак? — упрекал друга Тони, ведя его к двери. — Похоже, лекарства отшибли у тебя мозги. Если тебе что-нибудь и нужно, дружище, так это свежий воздух. Когда мы с тобой поедем путешествовать… — Голоса стихли за захлопнувшейся дверью.
Помедлив несколько минут, Элли тоже покинула здание. Она решила пройтись пешком, а не брать такси. Ее офис располагался в восьми кварталах отсюда. Прогулка пойдет ей на пользу, возможно, даже поможет избавиться от беспокойства. Но хотя вечер был относительно свободным — если не считать обычной бумажной работы, — Элли вдруг поймала себя на том, что спешит по «Дамской миле» [12] , по которой обычно брела неторопливо. Ей нравился этот отрезок Шестой авеню, столетие назад бывший средоточием модных и дорогих огромных магазинов, теперь постепенно вытесняемых уютными бутиками. Но сегодня Элли даже не смотрела на витрины.
Элли думала об автоответчике, стоящем на письменном столе в ее кабинете. Мысленно она видела, как мигает красный индикатор «получено сообщение». Может, звонила Криста? Она обещала позвонить, как только начнутся схватки…
Захваченная врасплох острой коликой в боку, Элли невидящим взглядом уставилась на живописно оформленную витрину магазина «Спальня, ванная и т. п.». Вскоре боль утихла, дыхание стало ровнее. Сколько раз она успевала привыкнуть к еще не родившемуся ребенку, а потом вновь испытывала разочарование! Теперь Элли поклялась вести себя рассудительно, не поддаваться ликованию до тех пор, пока вопрос с усыновлением не будет окончательно решен.
«Пол прав, — рассуждала она. — Мы слишком часто переживали такие удары судьбы, нам давным-давно пора привыкнуть к ним».
Но Пол понятия не имел, что значит постоянно помнить: твоего родного ребенка похитили.
Воспоминания вновь нахлынули на нее. Понадобились недели, чтобы выведать адрес Монаха, пройти по ложному следу и обнаружить в результате его пустую квартиру, неразговорчивого домовладельца и не найти никаких следов. Поскольку подозреваемый исчез, его место заняла сама Элли. В полиции у нее выпытывали, все ли подробности рокового вечера она запомнила. Не находилась ли под влиянием алкоголя или наркотиков? Или же сама убила ребенка, а потом опомнилась, запаниковала и, чтобы оправдаться, заявила, что Бетани похитили?
А потом в мусорном баке нашли трупик младенца, завернутый в газету и почти разложившийся.
Даже теперь, по прошествии более чем двадцати лет, Элли охватывала неудержимая дрожь, когда она вспоминала бесконечный спуск в мрачное чрево морга, где ей показали жалкий серый трупик, ничуть не похожий на Бетани.
А через месяц все повторилось, словно злая шутка или неотвязный ночной кошмар. Ей опять пришлось идти по промозглым коридорам, но на этот раз она уверенно опознала труп.
Труп Надин, умершей от передозировки наркотиков.
Последняя и единственная свидетельница Элли. Сестра, которая когда-то поддержала ее.
В тот раз Элли не расплакалась, но совершила поступок, воспоминания о котором преследовали ее неотступно — упорнее, чем видение неподвижного белого лица обнаженной Надин, закутанной в прозрачный пластиковый саван.
Элли хлестнула ее по щеке.
Даже теперь, через много лет, она ощущала на ладони ледяной холод от прикосновения к щеке мертвой сестры, тошнотворный звук, до сих пор эхом отзывавшийся в ушах. Звук пощечины разнесся эхом по комнате, облицованной кафелем, ошеломил столпившихся вокруг людей.
«Я ненавидела тебя, Надин. Ненавидела за то, что ты проявила слабость и так легко сдалась. По утрам мне не хотелось вставать с постели, читать в газетах статьи, где мое заявление о похищении ребенка называли фальсификацией, наглой ложью, слышать незнакомые грубые голоса, обвиняющие меня по телефону в убийстве дочери. Боже милостивый, неужели никто не понимал, как мне хотелось умереть?»
Но Элли не умерла. Она выжила, хотя и с трудом. Сейчас Элли слабо улыбнулась, вспоминая своего босса из «Лоу стейт» — лысоватого, с водянистыми глазами и подходящей фамилией Френд [13] , который сжалился над ней и назначил ночным администратором. Но каким образом она ухитрялась работать и при этом посещать занятия в городском колледже, Элли до сих пор не понимала. Должно быть, ей помогла бессонница. Мысли о Бетани не давали Элли заснуть. Теперь те годы всплывали перед ней как в тумане, какой заполняет голову к четырем часам утра, если готовиться к занятиям всю ночь.
Быстро идя по Шестой авеню теплым октябрьским вечером двадцать лет спустя, Элли вдруг осознала, что ее раздражает нежелание мужа до конца понять и поддержать ее. Элли хотелось выкрикнуть свои обвинения вслух, и немедленно, — не важно, что Пол не услышит ее. Конечно, все это они обсуждали не раз. Спорили, ссорились, рыдали. Но Пол оставался твердым как алмаз. «Это последний раз, — заявил он. — С меня довольно. Если и эта попытка закончится неудачей, больше мы не предпримем ни одной».
«Но теперь все будет по-другому, — с жаром возражала Элли. — Неужели ты в это не веришь, Пол? Мы наконец получим то, о чем так долго мечтали. И у нас будет настоящая семья».
Элли задыхалась, добравшись до узкого, построенного в тридцатые годы здания на углу Двенадцатой улицы и Шестой авеню, где снимала квартирку с одной спальней, превращенную в офис. Поднявшись в хрипящем старом лифте на четвертый этаж, она буквально ввалилась в дверь, бросила сумку на диван и прошла по комнате к старинному шведскому бюро с выдвижной крышкой, удачно сочетающемуся со стульями от Имса [14] и репродукциями с картин Клее [15] . Еле сдерживая волнение, Элли нажала кнопку прослушивания сообщений на автоответчике.