Майор Ришард был полной противоположностью Горца: подкупающая улыбка и пугающие свирепые глаза. Беседуя со старшим офицером Национальной армии Чада, Нико мысленно поделил его лицо на две части и обращался к нижней – до тех пор, пока майор не скрыл глаза за солнцезащитными очками.
– А, так вы русские! – обрадовался он.
– Точно, – адвокат улыбнулся военному. – Мы – шестая часть суши. Вообще нам оружие ни к чему. Раздайте лопаты, и мы любого врага землей закидаем.
Ришард рассмеялся.
– Я знаю русского посла, – завысил он до небес должность военного атташе. – А вы с ним знакомы? – Как раз в этот момент он и надел черные очки.
Нико за версту чуял подвохи. Будучи опытным юристом, он походя вышел из положения.
– Если бы я был знаком с послом, сейчас я разговаривал бы с генералом. Но вы всего лишь майор. Не обиделись?
– Нет, – покачал он головой. – Но я был бы плохим майором, если бы не мечтал стать генералом, – высказался он. – Но Румянцева вы знаете. – Он сам проявил себя с дипломатической стороны и переменил тему разговора. Указав рукой на «Лендровер», он спросил: – Вы на этой машине собираетесь в Абеше?
Эту машину Николаев арендовал через связи военного атташе. А по большому счету, он выкупил ее, поскольку сумма аренды составила реальную стоимость машины плюс страховка.
– Да, – ответил он. – Но в сам Абеше мы не заедем. Нас пригласили выступить с концертом в селении Юкола-джамп. Там намечается праздник.
– Так вы музыканты! – в прежнем восторженном стиле откликнулся майор. – На чем играете?
– На скрипке.
– Боже… Если бы сказали, что играете на ударных, я бы вам не поверил, а так… – Майор развел руками.
Эта встреча произошла в ресторане французской кухни, что в центре города. Николаев в очередной раз отметил, что цены на продовольствие в Чаде кусаются. Они фактически в два раза выше, чем в Тунисе или Египте. Плюс обдираловка в ресторанах: чаевые, составляющие десять процентов от суммы счета, уже были добавлены в счет, а официанты ждали вторых чаевых. Нико не выглядел богатым иностранцем, но ему всегда выписывали счет по максимальному тарифу.
Майор остался доволен обедом. За едой он говорил на близкие ему темы. В начале этого года его подразделение было брошено на «подавление активности суданской группировки»; с середины января эта группировка удерживала контроль над одним из чадских городков. Подразделение Ришарда действовало решительно: противник был вытеснен на восток по направлению к границе с Суданом. А во время атаки майор и его бойцы вторглись на территорию соседнего государства, где произошли новые столкновения с суданскими военными. «Ваши люди не пострадали?» – спросил Николаев. Майор улыбнулся и покачал головой: «Только раненые. Из моего отряда – пять человек. Мы убили несколько суданцев, чем вызвали волну протеста в этой стране. Так писали журналисты».
Ему было комфортно ехать на своем штабном джипе в голове колонны. А Нико с Каталой задыхались даже в наглухо закрытом салоне. Проклятая пыль проникала через воздухозаборник; перекрыть его означало отравиться углеродом. Временами даже Николаев остро жалел о надежной защите: ему она показалась мнимой. Но стоило ему обратить мысленный взор на багажник машины, где лежал пулемет и шестьсот патронов к нему плюс менее мощные «пукалки», как все менялось. «Лендровер» был неотделим от «сухопутного ордера», конвоя, который передвигался со скоростью сорок километров в час. Боевое подразделение могло развернуться в считаные секунды и дать отпор подразделению до батальона и перейти в наступление.
Порой Нико казалось, что он едет не по следам грузовиков марки «АСМАТ», а по следам «Шевроле», сгоревшего накануне. Видимо, защита в лице чадских военных заставила его по-другому взглянуть на прошлое и он едва ли не простонал: «Каким же болваном я был, когда поперся через всю страну, подвергая риску девочку и Мэрион». Повстанцы обстреливают посольства в самой столице, а на «больших дорогах» они занимаются натуральным разбоем. С таким же успехом он мог корить себя за безрассудность, которая на протяжении двух лет была его гидом в полюбившейся ему Сербии…
Вот и перекресток. А вот отель «У загнувшегося отшельника». Колонна машин, не снижая скорости, миновала развилку, взяв направление на Абеше. «Лендровером» управлял Каталин, а Николаев, протерев стекло, весь превратился в зрение. На ровном участке дороги, когда машину перестало трясти, он в бинокль сумел разглядеть в трехстах метрах правее сначала две, а потом три машины, хорошо знакомые джипы-скутера Вергельда. Но его самого нет в лагере, он вернется через неделю. И все же его команда была предупреждена о прохождении вблизи лагеря военной колонны. Нико вдруг забеспокоился. У Вергельда огромные связи среди военных, даже его аэродром носил функции двойного назначения. Среди его знакомых мог оказаться и майор Ришард, который мог завернуть колонну в поселок. Всего не предусмотришь. С этими мыслями Нико убрал бинокль.
– Что увидел? – спросил Каталин.
– Мне показалось, я неуловимых мстителей увидел. Красиво их «пустынные скутера» на фоне заходящего солнца смотрелись. Эффектно, я бы сказал. Намеченная точка локации…
Не доезжая до Абеше, Катала обогнал грузовики и поравнялся со штабным джипом майора. Николаев, опустив стекло, отсалютовал Ришарду, коснувшись пальцами брови и резко отдергивая руку. Майор повторил его жест. И обернулся, глядя на «Лендровер», сворачивающий на Юколу-джамп.
Катала проехал метров триста, развернулся и, укрыв машину за навалом камней, заглушил двигатель.
Николаева не покидало ощущение слежки. Чужой взгляд прилип к спине и не отпускал. Головорезам Вергельда незачем провожать колонну военных грузовиков. Но какого черта они нарисовались перед военными? Показывают бдительность? Напоминают о себе как о боевой единице, контролирующей стратегически важный объект? Много вопросов, а четких ответов нет.
Но, как бы то ни было, на въезде в Юколу-джамп придется задержаться до вечера, до той поры, когда можно будет ехать, не включая фары. Эту пору Николаев называл «перестройкой глаз», еще не привыкших к сумеркам.
Он вышел из машины и сел, скрестив ноги, на красноватую землю. Снова вооружился биноклем, направив его в противоположную от Абеше сторону. Негромко выругался. Вчера он выходил на связь со своей помощницей. Та буквально огорошила его: Ирину снова взяли под стражу, имея на то веские аргументы. Собственно, она нарушила подписку о невыезде, и неважно, какая причина толкнула ее на этот шаг. Адвокат сделал почти невозможное, вытащив ее из следственного изолятора…
В наступивших сумерках они поехали в обратную сторону. Большая Медведица слонялась по небосклону непривычно низко, у самого горизонта. Катала до боли в глазах вглядывался в дорогу. С пути не собьешься – обочина подскажет, что ты уже не на дороге. На много миль вокруг не найдется другой такой машины, крадущейся впотьмах, – так что столкновения исключались. Начались столкновения иного рода. Курс «Лендровера» пересекла стая пустынной саранчи. Она передвигалась по ветру, ночью, что случается крайне редко. На малой скорости кузнечики не могли разбиться о ветровое стекло, но сотнями гибли под колесами. Катала несколько раз глянул в панорамное зеркало, словно надеялся увидеть позади влажный зеленоватый след…