Хотя с утра небо хмурилось, дождь так и не пошел. К обеду Марк решил, что на сегодня занятий со щитом достаточно, хамианцы уже не в силах усваивать новое. Дубн подтвердил его выводы усталым кивком головы.
– У них в голове все перемешалось, они больше не в силах ничего запомнить. Я за то, чтобы сводить их в горы – проветрить легкие.
Остальные офицеры согласились. Когда с обедом был покончено, Восьмая центурия построилась в колонну и двинулась по направлению к югу от Вала. Первоначально взяв довольно медленный темп, Марк постепенно убыстрял шаг, пока колонна хамианцев не достигла обычной маршевой скорости когорты. Тогда он развернулся и двинулся назад, вглядываясь в потные, напряженные лица и отмечая болезненные движения солдат.
– Держи темп, – крикнул он Морбану. – Мне надо переговорить с Кадиром.
Опцион шел посередине колонны, ободряя отстающего солдата. Марк помахал Дубну, указывая на изнемогающего лучника, и его друг помчался в голову колонны, отдав своей группе приказ продолжать движение.
– Этот солдат не справляется. Ты бы не мог ему помочь? Мне надо поговорить с опционом.
Дубн кивнул, сделав Кадиру знак уступить ему место рядом с отстающим солдатом, который уже закатывал глаза в отчаянии. Опцион отступил в сторону, и через секунду здоровенный центурион занял его место.
– Тебе трудно? – спросил он у бедняги.
Хамианец кивнул.
– Хочешь остановиться?
Лучник с готовностью кивнул, его лицо осветилось надеждой, что мучения вот-вот кончатся. Марк поморщился, зная, что за этим последует. Дубн набрал полные легкие воздуха и проревел прямо в ухо солдату:
– Попробуй остановись – получишь от меня сапогом по заднице, да так, что кишки вылетят наружу! Ты вместе со своей центурией на марше, и остановиться можешь только по приказу своего офицера. Либо ты будешь идти, либо сдохнешь, третьего не дано. Поэтому не обращай внимания на боль и смотри в затылок предыдущего человека. Если он идет, значит, и ты тоже можешь. Вот ты, в следующей шеренге, хватит ухмыляться, если не хочешь пробежаться со мной на пару и посмотреть, как долго ты протянешь, дармоед!
Марк пожал плечами при виде удивленного взгляда Кадира, шедшего рядом с ним на расстоянии нескольких шагов от колонны.
– До недавнего времени он был моим опционом и, судя по всему, сохранил прежние методы убеждения.
Ближе к хвосту колонны Юлий, с искаженным от гнева лицом, объяснял те же самые истины другому новобранцу.
– Тебе больно, потому что слабость уходит из твоего тела. Не хнычь! Топай, опарыш. Если упадешь, тебе придется попробовать на своей шкуре мой жезл из виноградной лозы, а если он сломается, у меня еще припасена плоская сторона меча. Заруби себе на носу, у тебя всего две возможности: либо идти, либо сдохнуть.
Кадир проводил солдата долгим взглядом, а потом расстроенно повернулся к своему центуриону:
– У меня другие методы.
Марк пожал плечами. Его огорчила такая реакция.
– Понимаю, но нам нужно как можно скорее подготовить их к сражению. Выбора у нас не остается. Придется тебе, опцион, забыть о жалости, иначе наши люди не смогут передвигаться и участвовать в сражении наравне с остальной когортой.
Кадир горестно кивнул, а Марк продолжил:
– Вчера мы потратили восемь часов на переход, который должен был длиться в два раза меньше. Не успели мы выйти из города, как солдаты уже стерли ноги в кровь. Если лучники выйдут в поход в таком состоянии, то будут для когорты тяжелым грузом. Поэтому у меня всего два варианта: дать им спокойно набраться сил и подождать, пока ноги у них полностью заживут, или заставить превозмочь боль и получить более быстрый результат. Ноги у них огрубеют достаточно быстро. Но мне нужна твоя помощь, ты должен быть со мной рядом, когда я буду их подгонять, чтобы они понимали, что им придется отдавать все силы, до последнего.
Кадир недоверчиво посмотрел на него.
– А если сил совсем не осталось?
Марк мрачно улыбнулся.
– Так не бывает. У всех есть запас, о котором мы даже не догадываемся. Вопрос только в том, как заставить их это почувствовать. У Дубна для этого свои методы, у меня, Руфия и Юлия – свои, но результат, которого мы хотим достигнуть, один для всех. К концу обучения они смогут идти весь день и петь во все горло на последней миле. Они будут строиться в шеренгу и останавливать атаки варваров вместе с остальной когортой. Мы сделаем из них настоящих пехотинцев, я тебе обещаю, но при этом они не перестанут быть лучниками.
Центурия маршировала еще двадцать минут, пока Марк не решил, что они дошли до запланированного места. Морбан подал сигнал к остановке, и, вторя ему, трубач прогудел на одной ноте.
– Привал. Можете выпить воды, но к пайку пока не прикасаться.
Измученные хамианцы опустились на землю. Марк позволил им немного отдышаться, а потом постучал учебным мечом по солдатскому щиту, требуя внимания.
– Восьмая центурия, вы совершили одну важную ошибку. Кто может мне сказать, какую именно? Никто? Серебряный сестерций тому, кто ответит. Нет, Морбан, ты уже знаешь ответ.
Хамианцы немного оживились и стали переглядываться.
– Ну, так как? Никто не знает. Ответ прямо перед вами.
Солдаты непонимающе воззрились на Марка.
– Стоило мне объявить привал, как вы повалились на спины, совершенно наплевав на все на свете, – произнес он нарочито презрительным тоном. – Только бы вам налиться водой, а стража не выставлена, что за холмом – неизвестно, и кто поджидает за деревьями – тоже.
Он указал на кромку леса в двухстах шагах от них и пронзительно свистнул. Из-за деревьев показались вооруженные люди в доспехах и моментально выстроились в боевую шеренгу.
– К счастью для вас, это всего лишь Пятая центурия, а не отряд синеносых, мечтающих спустить с вас шкуру. Из этого следует извлечь два урока. Во-первых, впредь вы будете отдыхать стоя. Каждая палатка должна выставить дозорного, который будет следить за тем, что происходит вокруг. А теперь, кто знает, каким будет второй урок?
Хамианцы смотрели на него пустыми взглядами. Центурион укоризненно помотал головой.
– Второй урок – это основы пехотного боя. Через две минуты эти солдаты нападут на вас в точности так, как это делают синеносые, когда им предоставляется такая возможность. Так что можете применить на практике те навыки, которые вы усвоили сегодня утром. Построиться в шеренгу! Пошевеливайтесь!
Вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт, солдаты Восьмой центурии вернулись в казарму, где залечивали раны и возилась со стертыми в кровь ногами. Четыре центуриона собрались за чашей вина в офицерской харчевне. Марк так быстро опорожнил свою и потребовал другую, что Руфий удивленно поднял бровь, а Юлий и Дубн обменялись многозначительными взглядами.