Он кивнул стражникам, охранявшим вход в резиденцию, и ступил под прохладную тень здания, ожидая, пока неразговорчивый германец – телохранитель префекта – сходит за своим хозяином. После минутной задержки его начальник появился из дверей своего кабинета. Префект – высокий мужчина лет тридцати с худым, аскетичным лицом – был одет в простую белую тунику с тонкой пурпурной полосой на левом плече, указывающей на принадлежность к сословию всадников. Водянисто-серые глаза, контрастировавшие с черными волосами, смотрели почти что мягко, а узкое лицо с подбородком, который примипил не решился охарактеризовать как слабый, предпочтя именовать его аристократическим, выражало спокойную уверенность. Его речь свидетельствовала о хорошем образовании.
– Не хочешь составить мне компанию, примипил?
Фронтиний вошел в кабинет префекта, взял предложенный ему стакан воды и занял место напротив префекта. Комнату освещал единственный светильник, и бо€льшая ее часть оставалась в тени. Префект сел по другую сторону стола, где его лицо было наполовину освещено мягким светом, и, отхлебнув из стакана, заговорил:
– Я слышал, что наше подразделение вернулось. Полагаю, особых трудностей с усмирением местного населения не возникло, поскольку, как я слышал, раненых у нас совсем не много.
– Да, господин. Мы выполнили свою работу – ворвались в крепость и быстро покончили с ее защитниками. У нас трое убитых и полдюжины раненых, но все ранения легкие, так что перевозить их в Шумную лощину не требуется. В основном это поверхностные раны. Одному из офицеров также удалось захватить… – Примипил положил тяжелое золотое ожерелье на стол префекта и не сводил с него внимательного взгляда, пока тот разглядывал искусной работы головы быков, украшавшие концы торка, – неплохое пожертвование для погребальной коллегии.
Префект положил торк на стол и удовлетворенно кивнул, но его следующие слова неожиданно заставили Фронтиния насторожиться.
– А как насчет центуриона Корва?
– Что ты имеешь в виду, префект?
– Я сказал: «А как насчет центуриона Корва?» – подразумевая под этим, что хочу услышать, как проявил себя самый молодой из ваших офицеров во время сражения с карветами.
Фронтиний замялся.
– Центурион Корв принял активное участие в…
– Если верить моему помощнику Арминию, по крепости ходят слухи, что этот Корв за пятьсот ударов сердца сделал то, на что когорты легиона потратили бы пять тысяч. А еще неизвестно, каковы были бы наши потери, если бы туземцы успели закрыть ворота второго частокола. Вдобавок мне донесли, что некий легионный трибун опозорился при весьма впечатляющих обстоятельствах, поскольку лишился возможности вознаградить кого-то из своих центурионов за блестящее завершение кампании. Возможно, это сошло бы за обычные военные байки, но я читал дневник когорты, примипил Фронтиний. – Он ненадолго умолк, изучая Фронтиния спокойным взглядом немигающих серых глаз. – Судя по записям, этот твой Корв принимал участие во всем, что происходило с когортой в последние полгода. Полагаю, он настоящий герой в глазах своих товарищей, не говоря уже о солдатах.
На несколько секунд в воздухе повисла напряженная тишина, а потом префект заговорил снова:
– Когда я читал отчеты о боевых операциях, в которых участвовала когорта с начала кампании, у меня возникло два вопроса, примипил. Во-первых, меня интересует, как один человек нанес такой урон планам противника…
– Он командовал центурией разведчиков, префект, поэтому всегда оказывался…
– И, что еще важнее, примипил, мне хотелось бы знать, как такому блестящему молодому центуриону удавалось избегать внимания старших офицеров, которые, прослышав о его талантах, не захотели поближе с ним познакомиться. Думаю, ты понимаешь, что я не мог оставить без внимания столь важные вопросы, касающиеся моей когорты, тем более что мой долг – обеспечить ее полную преданность императору.
Примипил уже раскрыл рот для ответа, но префект остановил его взмахом руки.
– Не торопись, примипил. Есть еще один вопрос, который меня сильно занимает. Предлагаю тебе хорошенько обдумать свои слова, поскольку от них зависит твое дальнейшее пребывание на этой должности. Мне хотелось бы знать, почему один из офицеров когорты, которой мне доверено командовать, разыскивается фрументариями [1] как изменник трону?
Потрясенный Фронтиний не нашелся, что ответить. Лицо префекта потемнело от гнева.
– Ты считаешь меня дураком, примипил? Он, несомненно, римлянин, но его имя – Марк Трибул Корв – явно вымышленное, а его ловкость и умение обращаться с оружием говорят о том, что он не меньше десяти лет учился у лучших учителей. Между прочим, я слыхал, что сын сенатора Аппия Валерия Аквилы прошел прекрасную школу военных искусств. А самого сенатора, человека знатного и влиятельного, в начале этого года пытали, а потом казнили за измену. Сына готовили к поступлению в преторианскую гвардию, и его учителями были гладиаторы, служившие в доме его отца. Известно, что юношу под надуманным предлогом отправили в Британию за несколько недель до того, как отец испустил дух в руках имперских дознавателей. А его сын исчез бесследно. Его два раза пытались убить, но дело закончилось смертью совсем других людей. Предположительно, этот юноша, Марк Валерий Аквила, примерно одних лет с вашим Трибулом Корвом, пользовался поддержкой кого-то из местных военачальников. В его укрывательстве подозревали бывшего легата Шестого легиона Солемна, но тот был настолько беспечен, что позволил врагу завладеть орлом своего легиона и лишить себя жизни на поле сражения. Полагаю, легату Солемну повезло: его смерть была быстрой и почетной.
Он замолчал, смерив Фронтиния тяжелым взглядом.
– Человек, стоящий за троном, примипил, по-прежнему уверен, что сын Аквилы находится в одном из наших подразделений в Британии. И если до сих пор префект преторианской гвардии Перенн не слишком сильно хотел найти его и предать казни, то гибель его собственного сына в той же провинции при обстоятельствах, намекающих на то, что Перенн-младший был убит как предатель, лишь укрепила его в этом намерении. Фрументарии императора будут рыскать вдоль всей северной границы с приказом убить беглеца и расправиться с командирами военных подразделений, которые его укрывали. Мы оба знаем, что мастера заплечных дел не станут утруждать себя лишними разбирательствами. Я так и вижу, как ты испускаешь дух на кресте, после того как у тебя на глазах казнят всех центурионов твоей когорты вместе с каждым десятым из подразделения. А что касается твоего бывшего префекта, а ныне легата Эквития, то я бы не хотел оказаться на его месте. Так что, может быть, объяснишь мне, почему моя когорта дала прибежище врагу империи и с какой стати я должен с этим мириться? Отвечай же.
Подавальщик офицерской харчевни тихонько дремал в своем уголке, когда дверь отворилась и лучи лампы осветили вошедшего центуриона. Коренастый немолодой человек с седыми волосами на первый взгляд больше походил на торговца, чем на солдата, но подавальщик знал, что это впечатление обманчиво.