– Рован, этот курьер приехал на лошади, ведь так?
Рован кивнул, но его отец, не дождавшись ответа, уже направился к таверне, куда, как они видели, вошел спешившийся всадник. Томас сбил с ног мальчика-конюха и вывел из стойла лошадь. К счастью, он и его сын сильно сбавили в весе за последнее время, а лошадь была вполне упитанной, так что они могли ехать на ней вдвоем. Они промчались мимо изумленного курьера, вышедшего на шум, и скрылись, сопровождаемые одобрительными криками толпы. Рыбаки вдоволь посмеялись над невезучим курьером, которому оставалось только в отчаянии хлопать себя по коленям.
Дерри проснулся в своей спальне в белой башне, схватив руку, теребившую его за плечо. Когда его сознание полностью прояснилось, он понял, что острие меча, который он держал в руке, упирается в щеку слуги, стоявшего перед ним с ужасом на лице. Еще мгновение ему потребовалось для того, чтобы осознать, что это не нападение. В смущении он опустил меч. Трясущимися руками слуга зажег свечу и поставил ее под стеклянную воронку, чтобы свет распространился на всю комнату.
– Извини, Халлертон, я… в последнее время немного не в себе. Мне всюду мерещатся убийцы.
– Понимаю, сэр, – сказал Халлертон, все еще бледный от страха. – Я не стал бы будить вас, но вы велели сообщать вам все новости о лорде Саффолке.
Слуга замолчал, увидев, что Дерри свесил ноги с кровати и поднялся. Он был полностью одет, поскольку рухнул на кровать всего несколько часов назад, накинув сверху одеяло.
– Ну, выкладывай. Что за новости ты мне принес?
– Его арестовали люди кардинала Бофорта, когда он пытался сделать сообщение в Парламенте.
Дерри хлопал глазами, глядя на Халлертона. Он еще не отошел окончательно ото сна.
– Черт возьми, я же послал ему предупреждение! О чем он только думал, когда ехал в Лондон!
Он потер лицо, задумчиво глядя в пространство.
– Известно, куда они его поместили?
Слуга покачал головой. Дерри нахмурился, лихорадочно соображая, что можно предпринять в сложившейся ситуации.
– Принеси мне таз с водой и достань горшок.
– Слушаюсь, сэр. Может быть, вас побрить?
– Вот этими трясущимися руками? Нет, только не сегодня. Я сам побреюсь и сам оденусь перед встречей со спикером Палаты общин Трешемом. Пошли к нему курьера с сообщением о моем визите. Старый паук наверняка уже на ногах. Ведь еще утро?
Халлертон кивнул, вытаскивая из-под кровати фарфоровый горшок, наполовину наполненный темной мочой. Дерри издал едва слышный стон. Он лег с первыми лучами солнца. У него было ощущение, будто он спал не больше часа, но ему требовалось сохранять бодрость и ясность ума, иначе Трешем и Бофорт найдут своего козла отпущения. О чем только думал Уильям, почему безропотно отдался в их руки? Увы, но Дерри прекрасно знал, насколько горд был этот человек. Саффолк никогда не стал бы спасаться бегством, даже под угрозой предъявления ему обвинения в государственной измене. В определенном смысле Уильям был таким же невинным ягненком, как и король, но его окружали волки. Дерри не питал иллюзий в отношении серьезности обвинений. Если он не придет на помощь другу, его разорвут на части.
– Хватит возиться с этим дурацким горшком, Халлертон! И забудь о Трешеме. Где сейчас король?
– Здесь, в своих покоях, сэр, – ответил слуга. – Он лежит в постели, и его слуги говорят, что у него все еще лихорадка. Кажется, его супруга находится у него или рядом с ним.
– Хорошо. Доложи ему обо мне. Чтобы помочь Уильяму, нужно обратиться к высшей инстанции. Иди, приятель. Я могу помочиться без твоей помощи.
Дерри поставил горшок на кровать и помочился в него, вздохнув с облегчением. Тем временем Халлертон, выскочив из спальни, созвал других слуг, чтобы они позаботились о господине. Он сбежал по ступенькам белой башни, быстро пересек газон и лишь немного замедлил шаг, проходя мимо марширующих колонн тяжеловооруженных солдат. Лондонский Тауэр представлял собой лабиринт зданий и проходов между ними. Халлертон был весь в поту, когда достиг личных покоев короля и объявил королевским слугам о предстоящем визите его господина. Он все еще спорил с постельничим короля, когда Дерри явился собственной персоной.
– Мастер Брюер, – громко произнес постельничий, – я объясняю вашему слуге, что его величество король Генрих нездоров и его нельзя беспокоить.
Дерри двинулся мимо них, едва удостоив их взгляда, и отодвинул в сторону постельничего, пытавшегося задержать его. Два угрюмых солдата преградили ему путь. Дерри неожиданно вспомнил о том, как Йорк пытался пробиться к королю в Виндзоре, и едва не рассмеялся.
– Дайте пройти, ребята. Я имею право посещать короля в любое время дня и ночи. Вам об этом хорошо известно.
Солдаты неуверенно переглянулись и вопросительно посмотрели на постельничего, который сложил руки на груди в знак категорического отказа. Тупик. И тут Дерри испытал огромное облегчение, услышав доносившийся сверху женский голос.
– Что случилось? Это мастер Брюер?
Посредине пролета дубовой лестницы стояла Маргарита – босая, в длинной белой ночной рубашке, с растрепанными волосами – и смотрела на мужчин, столпившихся у двери в королевские покои. После короткого замешательства они потупили взоры, не осмеливаясь смотреть на неодетую королеву.
– Ваше величество, я… – заговорил было постельничий, все еще не решаясь поднять глаза. Однако Дерри, понимавший, что нельзя медлить ни секунды, перебил его:
– Ваше величество, Саффолк арестован. Мне нужно срочно поговорить с королем.
От удивления Маргарита открыла рот, но, заметив тревогу в глазах Дерри, быстро приняла решение.
– Благодарю вас, джентльмены, – произнесла она спокойным тоном, давая понять, что она никого не задерживает. – Пойдемте, мастер Брюер, я сейчас разбужу мужа.
Дерри был слишком озабочен, чтобы порадоваться этой маленькой победе над постельничим, и быстро пошел за Маргаритой по лестнице. В королевских покоях витал дух болезни, и воздух был чрезвычайно спертый. Когда они шли по длинному коридору, он почувствовал резкий запах лекарств и невольно задержал дыхание.
– Подождите здесь, мастер Брюер, – сказала Маргарита. – Я посмотрю, не проснулся ли он.
Она вошла в спальню короля, а Дерри остался ждать. В конце коридора он заметил еще двух солдат, которые с подозрением разглядывали его, но теперь ему можно было не беспокоиться. Он посмотрел на них с вызывающей ухмылкой.
Когда дверь открылась вновь, Дерри вошел, приготовившись изложить свои аргументы, но не смог произнести ни слова, увидев мертвенно-бледное лицо короля, сидевшего в постели. На его худые плечи был наброшен плащ. Дерри хорошо помнил могучую фигуру его отца, и при виде Генриха, пребывавшего в столь плачевном состоянии, его душа преисполнилась печали.
Дерри встал на одно колено и склонил голову. Маргарита стояла рядом с кроватью, сцепив пальцы рук, и ждала, когда ее муж узнает своего главного шпиона. Видя, что молчание затянулось, она решила нарушить его: