Именно Цару я часто пародирую к полному удовольствию остальных. Недавно я отправил заявку на радио в редакцию концертов по заявкам радиослушателей на песню «Я знаю, что однажды случится чудо», и она была довольно быстро исполнена. Прозвучала также и моя фамилия.
В школе мы теперь пишем много годовых контрольных работ по математике, истории, немецкому языку и латыни. Упоминал ли я, что у нас теперь есть отличный преподаватель? Его фамилия Крёгер, мы зовем его Альба-Огуречный доктор, [111] потому что он именно так выглядит. При нем мы узнавали неслыханно много. Он обладает громадным жизненным опытом и знаниями. Он с нами часто разговаривает о солдатской службе. Он находит отвратительным, что солдаты говорят исключительно о женщинах и попойках. Недавно он даже говорил о разлагающем влиянии власти, особенно в армейской среде. Мы слушали его затаив дыхание. Теперь мы ходим на его уроки, как по тонкому льду. Такого учителя у нас еще не бывало. Недавно мы побывали у него в Мисдрой и поднялись вместе с ним на гору Каффееберг. Стояла чудесная погода, перед нами открывался великолепный вид. Здесь приходят на память слова померанской песни: «Голубые леса венчают белые песчаные дюны», поскольку здесь и в самом деле синеватая хвоя местных сосен контрастирует с белоснежными береговыми обрывами. Красивее Балтика может быть только в Штуббендорфе. Да и на острове Рюген я с громадным удовольствием побывал бы еще раз, особенно в такую чудесную майскую погоду.
Я пишу эти строки, загорая на солнце у третьего орудия. Внизу, в блиндаже, Цицевиц рвет свои записи анекдотов. Думаю, он не зря носит свое имя. [112] Чудесно! Даже Мук постепенно снова приходит в себя.
Наш новый обер-фёнрих [113] вполне сносный человек. Много людей поменялось среди наших преподавателей на курсах военного обучения. Большинство из них должны были быть десантированы на голландское побережье. Неужели там что-то затевается? Кто знает. Если судить по сводкам вермахта, то на западе все спокойно, лишь на востоке продолжается «выравнивание линии фронта». От Герберта уже давно нет никаких известий, в последнем сообщалось, что он служит связным-мотоциклистом в районе озера Ильмень под Ленинградом.
Вальтрауд сейчас занимается в сельскохозяйственной школе в Хенкенхагене. Ей там очень нравится.
12 июня 1944 г.
Американцы и англичане высадились во Франции. Именно поэтому туда перебрасывались те старые бойцы, которые раньше занимались с нами военным обучением. Теперь на нашей батарее появились весьма своеобразные персонажи.
Один из них из тех людей, по отношению к которым это не совсем верно. Он все время нервно подергивается и не может держать в спокойном положении руки — они у него в постоянном движении. Так что он мог бы стать некой игрушкой для нас, если бы нас это хоть сколько-нибудь занимало. Недавно он изобразил нам мышь, которая в одиночестве поднимается по наклонной доске. Смотреть на него очень весело, мы покатываемся от смеха, глядя на фигуры, которые он вырезает из дерева. Родом он откуда-то из Рудных гор, [114] говорит, заикаясь, на своем ужасном саксонском диалекте и вздрагивает при каждой громко отданной команде.
Шимпиц, который живет вместе с ним в одном блиндаже, как-то рассказал нам, что этот саксонец одно время был заключенным в концлагере. Там его здорово избивали. Его заставляли просунуть голову в отверстие, затем доска опускалась, так что он не мог сдвинуться ни назад, ни вперед, и тут на него обрушивался град ударов. От этого рассказа мы пришли в ужас и спросили, какой же закон он нарушил, так как думали, что в таком случае он должен был совершить какое-то тягчайшее преступление. Однако оказалось, что он всего лишь сказал своему крайсляйтеру, [115] ранее состоявшему в коммунистической партии, следующие слова: «Ты, однако, быстро сменил свою рубаху, но измарал ее в коричневом дерьме!» И за это он был заключен в концлагерь.
Неужели ребята нашего возраста тоже попадают в лагеря? О «пиратах эдельвейса» давно уже ничего не слышно. Как-то в разговоре мне довелось услышать, что в Драмбурге существует некая тюрьма для подросткового возраста. Но прибывающие к нам ребята из вспомогательного состава флота, жившие в этом районе, в один голос утверждают: все это чепуха, пустые разговоры!
Да и как можно в такое поверить? Мы не очень охотно общаемся с другими классами. Их блиндаж расположен на отшибе, и они занимаются там несуразными вещами. Об этом приходится немало слышать, хотя все они вроде нормальные ребята, хотя Шуман и Клавитгер выглядят постарше остальных. Они строят из себя плохих парней и по ночам забираются в койки к самым маленьким из ребят. К тем, кто и в самом деле больше похож на девчонок, да и ведут себя примерно так же. Но так ли все это на самом деле? Может, все это тоже только трепотня? Я не могу себе представить, что они на самом деле этим занимаются. Однако один посыльный как-то даже видел, как они возятся в койке, а в соседнем блиндаже кто-то прокомментировал происходящее: «Ну вот, опять устроили там целый шторм с жестоким бризом!» В нашей компании ничего подобного не происходит. Это изрядно повредило нашему доброму товариществу. Мы прекрасно понимаем друг друга и все добрые друзья друг с другом. Да, мы действительно отличная компания!
Я получил из дома посылку с колбасой и разделил ее со всеми остальными. Мои родные побаловали меня к Пасхе — это была домашняя колбаса. Остальные штольпенские ребята этого не знают, только Цицевиц, который сейчас в отпуске.
Воскресенье, 25 июня 1944 г.
Сегодня мы с Муком и Тегге побывали на морском берегу, гди смогли искупаться. Это было чудесно. Теперь мы голодны как собаки и устали как черти.
Вплоть до 15 часов на голубом небе не было ни облачка, затем объявили тревогу, и батарея «Гебен» поставила дымовую завесу над берегом и нашими батареями. Теперь так делается почти при каждой тревоге, вероятно из-за Пенемюнде, [116] потому что там испытывают новое оружие. Мы прекрасно знаем, когда осуществляются испытательные запуски, потому что в небе долго еще висят белые полосы конденсированной влаги.