— Нет. Я пришел по поводу герба. Но, клянусь, я тут ни при чем… — начал было объяснять Шнобби.
— Ты? По поводу герба? — удивился голос.
Своей интонацией владелец голоса очень ясно дал понять: да, он слышал, что благородство бывает самым разным, оно присуще как королям, так и простолюдинам, но чтобы оно еще и на бабуинов распространялось?
— Мне так велели, — уныло пробормотал Шнобби. — И у меня есть кольцо, оно перешло мне по наследству…
— Обойди здание, войдешь через черный ход, — приказал голос.
Шельма убирал инструменты у себя в кабинете, как вдруг сзади него раздался какой-то шорох. Он обернулся. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стояла Ангва.
— Ну? Чего? — огрызнулся гном.
— Ничего. Просто хотела успокоить тебя. Можешь не волноваться, я никому ничего не скажу, если не хочешь.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь!
— Врешь.
Шельма выронил реторту и осел на стул.
— Но как ты узнала? Откуда? — спросил он. — Я веду себя очень осторожно, и даже гномы…
— Скажем так… у меня есть особые таланты, — пожала плечами Ангва.
Шельма поднял реторту и начал рассеянно ее протирать.
— Не понимаю, что ты так расстраиваешься, — продолжала Ангва. — По-моему, гномы не придают такого значения разнице между мужским и женским. Кстати, добрая половина гномьего племени, попадающего сюда по 23-й статье, — именно женского пола. И с ними, должна заметить, труднее всего справляться…
— А что за 23-я статья?
— «Нападение в нетрезвом состоянии на людей и попытка отрубить им ноги по самые уши», — ответила Ангва. — Гораздо легче называть номер, чем каждый раз цитировать все целиком. Слушай, в этом городе полно женщин, которым понравилось бы решать свои дела, как их решают гномихи. Ну какая судьба их ждет, спрашивается? Станет официанткой в каком-нибудь трактире, белошвейкой, чьей-нибудь женой. В то время как ВЫ можете жить так, как живут мужчины…
— Так и только так. И другого выбора у нас нет, — последовал ответ.
Ангва задумалась.
— О, — наконец сказала она. — Я ПОНЯЛА. Ха. Да. Этот тон я узнаю.
— Я не люблю топоров! — вырвалось вдруг у Шельмы. — И боюсь драться! А эти бесконечные гимны во славу золота? Вот ведь тупость! И я ненавижу пиво! Я не умею пить как гномы! Когда я пытаюсь заглотить за раз целую кружку, то обливаю всех, кто стоит позади меня!
— Понимаю, здесь нужна специальная сноровка, — кивнула Ангва.
— Я как-то видела девушку, она шла по улице, и мужчины СВИСТЕЛИ ей вслед! И вы можете носить ПЛАТЬЯ! РАЗНОЦВЕТНЫЕ!
— О боги, — Ангва изо всех сил старалась не улыбаться. — И давно это началось? Мне казалось, что вы, гномихи, счастливы текущим положением дел…
— О, легко быть счастливой, не зная другой жизни, — горько ответила Шельма. — Кольчужные штаны вполне тебя устраивают, пока ты не услышишь о поясах и прочих женских штучках!
— О поясах? — нахмурилась Ангва. — А, ты в этом смысле. Да, конечно.
Она вдруг поняла, что действительно сочувствует Шельме. И себе тоже. Очень трудно найти женское нижнее белье, которое не рвется, когда ты пытаешься стащить его с себя когтистыми лапами. Но об этом Ангва предпочла промолчать.
— Я думала, что смогу найти в этом городе другую работу, — простонала Шельма. — Я хорошо управляюсь с иголкой и ниткой, поэтому первым делом пошла в Гильдию Белошвеек, но…
Она неожиданно запнулась и густо покраснела под своей бородой.
— Да, — понимающе откликнулась Ангва. — Многие совершают эту ошибку. — Она выпрямилась и поправила прическу. — Однако ты произвела впечатление на командора Ваймса. И я думаю, тебе у нас понравится. У нас, в Страже, та еще компания. Нормальные люди в стражники не идут. Так что ты тут вполне приживешься.
— Командор Ваймс… Он немного… — начала было Шельма.
— Он в порядке. Когда у него хорошее настроение, разумеется. Порой ему очень нужно выпить, раньше он так и делал, но совсем недавно завязал. Ну, знаешь, он из тех людей, о которых говорят: стакан — много, а два — уже мало… Вот поэтому он такой раздражительный. А когда у него плохое настроение, он наступает тебе на ногу, после чего орет на тебя, почему ты при появлении своего командира не вытягиваешься по стойке «смирно».
— ТЫ нормальная, — застенчиво сказала Шельма. — Ты мне нравишься.
Ангва погладила ее по голове.
— Это ты сейчас так говоришь, — ответила, она. — Но побудешь тут немного, узнаешь, в какую суку я могу превращаться… А что это такое?
— Что именно?
— Рисунок. С глазами…
— Или же с двумя красными точками, — поправила Шельма.
— Ну…
— Я думаю, это последнее, что видел отец Трубчек, — ответила капрал Задранец.
Ангва уставилась на черный прямоугольник. Принюхалась.
— Ну вот! Опять!
Шельма на всякий случай отступила на пару шагов.
— Что? Что?
— Откуда идет этот запах? — спросила Ангва.
— Не от меня! — торопливо сказала Шельма.
Ангва схватила с верстака маленькое блюдце и понюхала его.
— Да, точно! Этот же запах был в музее! Что это такое?
— Глина. Она была на полу в комнате, где убили старого священника, — пожала плечами Шельма. — Наверное, кто-то на башмаке занес.
Ангва пальцами растерла глину.
— Мне кажется, это самая обычная гончарная глина, — продолжала Шельма. — Мы работали с ней в Гильдии. Горшки делали, — пояснила она на тот случай, если Ангва что-то не так поняла. — Ну, тигли всякие, посуду… А эта, видишь, крошится. Так, будто ее обжигали, но толком в печке не выдержали.
— Гончарная глина… — протянула Ангва. — Я знаю одного гончара… — Она еще раз посмотрела на иконографию. «О, пожалуйста, нет, — подумала она. — Неужели это один из НИХ?»
Главные ворота Королевской геральдической палаты — обе створки главных ворот! — распахнулись настежь, и оттуда вывалился обалдевший Шноббс, вокруг которого возбужденно прыгали двое геральдистов.
— Мы надеемся, ваше лордство довольно?
— Нф-ф-ф, — ответил Шнобби.
— Если мы еще чем-то сможем услужить вам…
— Н-н-нф.
— Чем угодно…
— Н-н-нф.
— И еще раз приносим извинения, ваше лордство. Дракончик болен. Но когда ваши башмаки высохнут, их достаточно будет обмести метелочкой и…
Шнобби, пошатываясь, затрусил прочь по переулку.
— Настоящий Шноббс, сразу видно!