— Нарезанный хлеб, сэр. Буханку мы тоже проверяем.
— Суповые ложки?
— Да, сэр.
— Ну, не стой же. Клади, клади…
Моркоу, держащий обеими руками невидимый поднос, пристроил его поудобнее, освободил одну руку и положил на поднос невидимый кусок хлеба и воображаемую ложку.
— Это все? — спросил Ваймс. — Соль и перец?
— Мне кажется, я видел солонку и перечницу, сэр.
— Туда же их.
Ваймс круглыми глазами уставился на пустое пространство между поднятыми руками Моркоу.
— О нет, — пробормотал он. — Вот что мы упустили… То есть… неужели мы это упустили?
Он потянулся и взял невидимую баночку.
— Капитан, мы соль проверяли? — рявкнул он.
— Сэр, это перец, — подсказал Моркоу.
— Соль! Горчица! Уксус! Перец! — воскликнул Ваймс. — Мы тщательно проверяем всякие каши, а потом позволяем его сиятельству добавлять яд по вкусу. Мышьяк — это металл. Можно ли сделать… металлическую соль? Успокой меня, скажи, что мы не забыли об этом. Мы же не настолько глупы — или все-таки настолько?
— Сейчас, сэр, я все узнаю, — откликнулся Моркоу и с растерянным видом оглянулся по сторонам. — Вот только поднос поставлю…
— Стоп, подожди, — остановил его Ваймс. — У меня такое уже было. Слишком рано носиться по городу с воплями: «Дайте мне полотенце!» Да, у нас есть идея. Но продолжим. Ложка. Из чего она сделана?
— Хорошо подмечено, сэр. Я проверю мастерскую, сэр.
— Мы готовим на угле! Но что он пьет?
— Кипяченую воду, сэр. Ее пробуют пробовальщики. А я проверяю стаканы.
— Отлично. Итак… поднос готов, мы ставим его на подъемник — и что потом?
— Люди на кухне тянут за канаты, и он поднимается на шестой этаж.
— Без остановок?
Моркоу воззрился на него пустым взглядом.
— Он поднимается на шесть этажей, — сказал Ваймс. — Подъемник — это шахта с большим ящиком, который можно поднимать и опускать, правильно? Могу поспорить, на каждом этаже у подъемника есть дверки.
— Некоторые этажи почти не используется, сэр…
— Для отравителя это даже лучше. Гм-м. Он просто стоит там и ждет, когда мимо проедет поднос. Мы не можем с полной уверенностью утверждать, что еда, которая приезжает наверх, в точности та же самая, что ушла отсюда.
— Великолепно, сэр!
— И клянусь, все происходит вечером! — воскликнул Ваймс. — Патриций работает допоздна, а встает ни свет ни заря. Когда он ужинает?
— Сейчас, когда болен, примерно в шесть часов, сэр, — сообщил Моркоу. — В это время уже темно. А потом садится за работу.
— Вот именно. У нас куча дел. Пошли.
Патриций сидел и читал, когда в комнату вошел Ваймс.
— А, Ваймс, — сказал он.
— Сэр, скоро доставят ваш ужин, — промолвил Ваймс. — И еще раз хочу намекнуть: вы бы сильно облегчили нам работу, если бы переехали из дворца.
— В этом у меня нет никаких сомнений.
Из шахты подъемника послышалось громыхание. Ваймс пересек комнату и открыл дверцы.
В ящике сидел гном. В зубах он держал кинжал, а в каждой руке — по топору, а его яростный, устремленный вперед взор, казалось, способен был пробивать стены.
— О боги, — слабо проговорил Витинари. — Надеюсь, его хоть горчицей приправили?
— Констебль, какие-то проблемы были? — спросил Ваймс.
— Нихах неф, фэр, — отрапортовал гном и, разогнувшись, вытащил из зубов нож. — Везде темно, сэр. По пути попадались какие-то дверцы, но, похоже, ими давно уже не пользовались, однако я все равно забил их, как и приказывал капитан Моркоу, сэр.
— Очень хорошо. Можешь спускаться обратно.
Ваймс закрыл дверцу. Гном угромыхал вниз.
— Ты стараешься предусмотреть каждую мелочь, да, Ваймс?
— Надеюсь, сэр.
Ящик вернулся. Ваймс достал оттуда поднос.
— Что это?
— Клатчская пицца без анчоусов, — подняв крышку, ответил Ваймс. — Куплена в «Макпицце Рона», что сразу за углом. Вряд ли возможно отравить всю еду в городе. А столовые приборы из моего дома.
— Ваймс, у тебя мозги истинного стражника.
— Спасибо, сэр.
— За что? Это был не комплимент.
Патриций с видом исследователя, занесенного в абсолютно чужую страну, потыкал вилкой в тарелку.
— Ваймс, это кто-то уже ел?
— Нет, сэр. Просто начинка рубится очень мелко.
— Понимаю. А то я было подумал, может, пробовальщики совсем с ума сошли, — пожал плечами патриций. — Честное слово… Какие еще удовольствия ждут меня в будущем?
— Сэр, вы выглядите гораздо лучше, — напряженно откликнулся Ваймс.
— Спасибо, Ваймс.
Когда Ваймс ушел, лорд Витинари съел пиццу — по крайней мере, те ее составные части, которые он вроде бы узнал. Потом отставил в сторону поднос и задул свечу у кровати. Немного посидев в темноте, он сунул руку под подушку и нащупал там маленький острый ножик и коробку спичек.
Ваймс… Все-таки исключительный, замечательный человек. В его бесполезных, отчаянных и абсолютно ошибочных метаниях было что-то невероятно трогательное. Однако еще немного — и терпению придет конец: патриций уже едва сдерживался, чтобы не подбросить верному командору пару-другую подсказок.
Моркоу сидел в главной штаб-квартире Городской Стражи и разглядывал Дорфла.
Голем стоял там же, где его оставили. Какой-то шутник повесил ему на руку кухонное полотенце. Голова голема все еще была открыта.
Какое-то время Моркоу, подперев рукой подбородок, рассматривал его. Затем выдвинул ящик стола и вытащил оттуда древний свиток. Поизучал его. Встал. Подошел к глиняному истукану. Вложил шхему обратно в голову голема.
Оранжевый огонек загорелся в глазах Дорфла. Только что перед Моркоу стояла обыкновенная обожженная глина, но вдруг она вновь обрела ту неуловимую ауру, которая отличает живое от неживого.
Моркоу отыскал дощечку и карандаш, всунул их в руку голема и отступил на шаг.
Горящие глаза внимательно следили за тем, как он снял пояс с мечом, нагрудник, безрукавку и стянул через голову шерстяную нательную рубаху.
Его мускулы заблестели в неверном свете свечей.
— Я безоружен, — сказал Моркоу. — Беззащитен. Видишь? Теперь слушай меня…
Дорфл бросился вперед, занося громадный кулак.
Моркоу не шевельнулся.
Даже глазом не моргнул, когда кулак остановился в каком-то волоске от его скулы.