Антону пришлось рассказать во всех подробностях, как он после встречи в баре отеля «Мария» со своим другом, находящимся в Варшаве тоже по делам бизнеса, познакомился с проституткой, назвавшей себя Катаржиной, и после короткого общения отвез ее к себе в отель. Там они провели чуть больше двух часов, занимаясь сексом, после чего девушке было вызвано такси. Остаток ночи он провел у себя в номере, из которого есть только один выход. Ночной портье подтвердил: пан Сташевский никуда из номера не отлучался. Правда, намекнул Богушевич, есть еще окно, всего-то второй этаж. Но и это быстро уладилось: внизу, как раз под номером Антона, до двух ночи горел свет и выпивала молодая компания. Стоило кому-то выпрыгнуть сверху из окна, это не прошло бы мимо внимания кутил. Ну а после двух часов ночи Кэти уже была мертва. Наконец, последний звонок, сделанный жертвой со своего мобильника, был таксисту, который постоянно ее возит, – такие таксисты есть у многих уважающих себя проституток. Его вызвали, и он подтвердил – высадил Катаржину там, где обычно – на Охоте, недалеко от ее дома. Ну а в том, как ее труп позже оказался на Мокотове, пан адвокат Тына вежливо посоветовал разобраться уже без участия пана Сташевского.
Инцидент был исчерпан.
И все-таки выяснение всех этих очевидных обстоятельств заняло больше половины дня. К обеду следователь распорядился принести в кабинет кофе и бутерброды, дал Хантеру подписать последний документ и сообщил, что все могут быть свободны. Он даже встал и принес пану Сташевскому официальные извинения.
– Ладно, – благодушно проговорил Антон. – Это ваша работа.
– Спасибо за понимание. – Следователь, как и все это время, общался с ним через переводчика, поскольку английским совсем не владел, по-русски говорил очень плохо, но адвокат тоже не мог переводить – в таких случаях обычно приглашается незаинтересованное лицо. – Если бы вы знали, пан Сташевский, как все это нам уже надоело…
Усталость и плохо скрываемое отчаяние в его голосе заставили Хантера не спешить: уже было поднявшись, он взглянул на адвоката и снова сел напротив Богушевича.
– Вы меня извините, конечно, господин… пан следователь… Раз уж я поневоле оказался ко всему причастен… Может, расскажете в двух словах, что происходит, ну, подробнее…
– Позвольте, я вам расскажу, пан Сташевский. Если интересно… Только не здесь, нам пора, мы и так задержали всех. – Адвокат непрозрачно намекал, что их ждут, его миссия окончена и они должны поскорее убираться отсюда.
Хантер был согласен с ним.
Только теперь пану Сташевскому уже ничего не угрожало. И он решил пока не спешить – ему надо было поговорить со следователем.
– Мы столько потратили тут времени, господин Тына, что несколько минут ничего не решат, – сказал Антон.
И по тому, как он взглянул на адвоката, тот понял – раз влез в это дело, то и выйдет из него тогда, когда получит «добро» от клиента. Пожав плечами, Тына взял чашку с предложенным кофе. Полицейский переводчик, в котором здесь больше не нуждались, просто покинул кабинет.
– Хватаемся за каждую ниточку, – вздохнул Богушевич, которого, похоже, не первая и не вторая неудача в этом деле уже невольно пробивали на откровенность. – Кстати, не хотел вам говорить, но пан Тына уже вот так вытащил одного из ваших предшественников.
– Что, не меня первого записали в маньяки?
Тына молча показал ему четыре пальца.
– Интересно, по какому принципу нас выбирают? То есть подозревают?
– На первого подозреваемого донесла жена… У каждого свое, пан Сташевский. Вы, между прочим, годились, как вы говорите, в маньяки почти по всем пунктам. Ушли с жертвой, труп найден не очень далеко от гостиницы…
– Но ведь я иностранец…
– Он убивает раз в неделю. Каждый раз – в другой день. Понедельник, через неделю – вторник и так далее, до субботы, вот как сейчас. То, что у вас заграничный паспорт, не мешает вам каждую неделю появляться в Варшаве. Это так, чисто теоретическое предположение. Кстати, вы свистеть умеете? – спросил он вдруг.
– Свистеть? – Хантер не смог скрыть искреннего удивления, услышав такой вопрос.
Богушевич уже и сам, похоже, был не рад, что у него это вырвалось.
– Ну, в общем… Обстоятельства таковы, что полиция старается максимально оградиться от прессы во всем, что касается именно этой серии убийств. – Он перевел взгляд на адвоката: – Пан Тына, я знаю вас как порядочного человека, умеющего держать язык за зубами. Раз ваше присутствие здесь необходимо и пан Сташевский имеет какое-то право получить информацию касательно нашего дела, вы тоже ее услышите. Потому надеюсь на вашу порядочность. В любом случае, – он грустно усмехнулся, – если завтра все появится в прессе или Интернете, я точно узнаю, кто виноват.
– Пан Богушевич, именно потому, что мы знакомы и нам приходится часто договариваться друг с другом, я не собираюсь ссориться, – заметил адвокат, тут же переведя суть разговора Хантеру, и тот, со своей стороны, добавил:
– Мне вообще это ни к чему.
– Если то, что я вам скажу, выйдет благодаря вам за пределы кабинета, нам сложнее станет ловить убийцу. Ведь ни он, ни кто-то из посторонних до сих пор не представляют, что мы знаем о свисте.
– О свисте? – зачем-то уточнил Тына.
– Да. Убийца свистит, собираясь расправиться с очередной жертвой.
– Откуда это известно?
Адвоката самого вдруг увлек разговор, и он даже забыл, что его клиент не понимает по-польски. Хантер же почувствовал – речь идет о чем-то новом и важном, потому совсем как ребенок, требующий к себе дополнительного внимания, дернул Тыну за локоть. Тот коротко перевел, и Антон заметно напрягся, так что его реакция не укрылась от опытного следователя. Мысленно ругая себя за несдержанность, Хантер постарался конвертировать свое внезапное напряжение во вполне объяснимый обывательский интерес к тайнам следствия. Похоже, ему это удалось – Богушевич снова переключился на Тыну.
– Была еще одна жертва, но убийство не состоялось – девушка чудом спаслась. Она прибежала в полицию, и, пока у нее принимали заявление и снимали показания, маньяк исправил ошибку: поймал и таки убил другую проститутку. Такого добра в Варшаве, если знать места…
Теперь адвокат не забывал держать Хантера в курсе разговора, переводя только самую суть.
– Когда… То есть какой по счету жертвой не стала везунка?
– Четвертой. Судя по тому, что бегство жертвы не остановило убийцу и он довел дело до конца, этот тип зациклен на какой-то своей идее основательно. Ему обязательно надо было убить очередную девушку в четверг.
– Проститутку, пан Богушевич, – уточнил Тына.
– Что?
– Проститутку, не обычную девушку. Он не охотится на молодых женщин, ему шлюхи нужны.
– Возможно. Это направление отрабатывается, полиция нравов шерстит контингент, выявляя всяких извращенцев. Глухо пока.