– Отсюда вопрос: чего это тебя ловили, а потом вдруг перестали?

– Понятия не имею. Решили, что смысла нет. – Хантер снова попробовал улыбнуться.

– Ага, только из-за смены, как говорится, приоритетов меня хотели грохнуть. Чтобы я не поймал и не остановил тебя, Хантер. Так что Дорохов твой тут ни при чем.

Снаружи снова кто-то о чем-то громко заговорил в жутко фонивший микрофон. Хантер поморщился.

– Он такой же мой, как и твой. Как я понимаю, ты догадываешься или знаешь наверняка, что тебя подставили. Догадываешься, кто это сделал. Но тебе этого мало, ты хочешь узнать почему. Прости, ничем не могу помочь. Мне платят, чтобы я застрелил господина Дорохова, до которого мне совершенно нет дела. Теперь по твоей милости я работу не выполнил. Если от этого кому-то хуже, то только заказчику. Выходит, твои так называемые партнеры, которые хотели тебя остановить, чтобы я свою работу сделал, бегут в одной упряжке с моим заказчиком. А раньше они не бежали с врагами этого Дорохова в одной упряжке. Все, наш разговор заходит в тупик.

Хижняк сам это понимал.

Он вычислил, выследил и захватил наемного убийцу. Он сорвал чьи-то планы. Вернее, так: он сорвал планы своих врагов. Тех, кто послал его на верную смерть в Чечне.

Но впервые за все время Виктор не смог решить, что теперь делать с пленником. Разобраться с Логиновым и выдернуть Марину – его ближайшие планы. Как в них вписать Хантера…

– Кстати, – проговорил тот, отвлекая Виктора от размышлений. – А ты не сам ли виноват?

– Чего?

– Я так понимаю, сойти с дистанции ты мог уже в Москве. Не пойди ты за мной следом, ничего бы с тобой не произошло. Это и нашей с тобой встречи в лагере Боры касается, а ведь девчонка без тормозов, неуправляемая, пристрелила бы тебя на месте, после за меня бы взялась, потому я и помог тебе… Ладно, себе тоже помог… Слушай, парень, раз мы здесь наконец встретились и выясняем отношения, скажи, зачем тебе лично нужно было гоняться за мной? Тебе платили?

– Еще чего…

– Понятно, что-то личное. Кто-то из твоих близких… То есть… я кого-то…

– Детей! – вырвалось у Виктора давно накипевшее.

– Подожди, чьих детей? Твоих? Парень, мне платят за убийства, но у меня тоже есть принципы. Женщин и тем более детей я не трогаю.

– Не свисти! – Хижняк снова повысил голос. – Детей он не трогает, правильный, бляха! В конце марта в Москве ты исполнил Илью Буруна, своего заказчика. Тебя натравили на него люди, которые перехватили тебя в аэропорту и держали в Одинцово, в известном тебе домике. Это было?

– Было. Странная ситуация, дикая история – но было.

– А теперь вспомни, человек с принципами, что было чуть раньше. Торговый центр, принадлежащий Буруну. Тебя туда привезли, ты кинул взрывчатку в урну, из машины нажал на кнопку. Рвануло, погибли дети. Никто не имеет права убивать детей, понял, ты, охотник гребаный?

Хижняк чувствовал, что заводит себя специально, только ничего не мог с собой поделать. Сейчас он искал причину, которая заставит его быстрее что-то решить с ненужным теперь уже пленником.

Но вдруг увидел, как странно уставился на него Хантер. В глазах убийцы появилось новое выражение: удивленное и оскорбленное, два в одном.

– Тебя как зовут? – Голос Хантера звучал как-то глуше.

Ой, ну его к черту! Пожалуйста, раз интересно!

– Виктор. Доволен?

– Нет, Виктор. Я не доволен. Ты говоришь, кто-то взорвал торговый центр, принадлежащий Буруну, и погибли дети?

– Что значит…

– Стоп! – Хантер уже, казалось, не замечал, что прикован к трубе парового отопления. – Если бы ты не знал, что я, Антон Хантер, причастен к убийству детей, то есть фактически убийца детей, то вернулся бы домой и не продолжил бы дышать мне в затылок?

– Киллеров есть кому ловить. Я бы вообще не вписался в эту историю. Убивать людей плохо, но киллеров всего мира я переловить не смогу. И вообще…

– Стоп! – снова выкрикнул Хантер, теперь подавшись вперед. – Виктор, я не был в торговом центре. Я не устраиваю взрывов в людных местах. – Теперь он тяжело дышал, и Хижняк уже видел перед собой растерянного наемного убийцу, если, конечно, такие бывают. – Тем более там, где много женщин и детей. Я все это время сидел в подвале, в том, как ты говоришь, Одинцово! Меня не было в торговом центре, это вообще не мой стиль работы!

Из головы Виктора Хижняка сейчас вообще вылетели любые мысли.

Мир не перевернулся.

Но что-то все равно в нем было неправильным.

Снаружи уже без перерыва гремела музыкальная смесь.

4

– Слушай, Хижняк, это уже…

– Нет, слушать пока будешь ты!

Устроившись рядом с Неверовым на переднем сиденье, Виктор проигнорировал его машинально протянутую руку. Ничего демонстративного, просто голова Хижняка как раз сейчас была слишком занята, чтобы он обращал внимание на такие детали, как формальная вежливость и правила хорошего тона, с которыми Виктор, впрочем, и так не слишком дружил.

…Когда на площади закончилась торжественная часть, Хижняк отстегнул Хантера от трубы, сковал руки за спиной и предупредил – если что, будет стрелять, не промахнется, труп опознают, и после этого у человека, который застрелил одного из самых разыскиваемых в мире наемных убийц, вряд ли начнутся серьезные неприятности. Антон, кстати, и не думал сопротивляться. Ему самому хотелось узнать, как же он оказался там, где его быть не могло, кто и зачем повесил на него чужое преступление и, главное, кому было выгодно представить его, пусть и типичного «плохого парня», но все-таки имеющего собственный кодекс чести и свои убеждения, жестоким убийцей детей.

И хотя один из них был пленником другого, там, в полумраке пыльного чердака, двое мужчин заключили если не сделку, то уж точно перемирие. Хантер не договаривался с Хижняком ни о чем, они просто поняли друг друга так же, как тогда, на поляне, в лагере албанцев под угрозой неотвратимой гибели. У Виктора пока не было причин доверять Антону. Однако об этом можно не говорить – достаточно просто не снимать с него наручники. Хантер же не слишком возражал, понимая: пока ему ничего не грозит, его новый знакомый, действуя в своих интересах, одновременно помогает ему, нравится Виктору такой расклад или нет.

Выбраться им удалось незаметно. Машина Хижняка стояла в тихом дворе, он тоже готовил пути незаметного отхода. Усадив пленника на заднее сиденье, Виктор отвез его на одну из снятых им же квартир – не к себе же домой ехать. Там снова приковал Хантера к батарее, выслушав в меру ироничные комментарии, а потом сделал то, что собирался с того момента, как убийство Хантером детей в Москве оказалось под большим вопросом: воскресил в памяти телефон Максима Неверова, позвонил и без лишних объяснений не попросил – велел приехать на встречу.