«К черту Албанию!» — крикнул он, ударив по столу. Он обвинил присутствовавших в притворном спокойствии, как в «недостойном фарсе», а когда Пуанкаре попросил его взять себя в руки, веско заявил: «Я не знаю, как ваше, но мое время слишком дорого». Он бросил в лицо своим коллегам предсказание Галлиени, что немцы будут у Парижа 5 сентября. Все заговорили разом, раздались требования сместить Жоффра, а Мессими обвинили в переходе от «систематического оптимизма к опасному пессимизму». Единственный результат, которого удалось все же добиться, — это договоренность о назначении Галлиени на место Мишеля.
Пока Мессими возвращался на улицу Сен-Доминик, чтобы во второй раз сместить Мишеля с должности, его собственную судьбу решили Мильеран, Делькассе и Бриан. Мессими обвинили в ничем не обоснованном оптимизме, в том, что он подавал приукрашенную информацию, «слишком возбудим и нервен». Кроме всего прочего, его должность была нужна Мильерану. Крепко сбитый, молчаливый и ироничный, ловкий и азартный политик, Мильеран был когда-то смелым социалистом. Его «неустанная энергия и хладнокровие», по мнению Пуанкаре, сейчас были очень нужны. Он видел, что Мессими становился все «мрачнее и мрачнее», а поскольку военный министр, «предвидящий великое поражение», был не очень-то желательным коллегой, президент согласился пожертвовать им. Министерская перестановка должна была осуществиться весьма грациозно: Мессими и Домерже попросят уйти в отставку, они станут министрами без портфелей, а генералу Мишелю предложат миссию при русском царе. Но с этими предложениями их жертвы не согласились.
Мишель шумно возмутился, когда Мессими попросил его уйти с занимаемого поста, громко и сердито протестовал и упрямо отказывался. Мессими, не менее возбужденный, орал на Мишеля, что если тот будет настаивать и не соглашаться с отставкой, то отправится отсюда не в свой кабинет в Дом Инвалидов, а под конвоем в военную тюрьму Шерш-Миди. К счастью, в это время прибыл Вивиани, он успокоил крикунов и в конце концов уговорил Мишеля уступить.
Едва только на следующий день был подписан приказ, назначавший Галлиени «военным губернатором и командиром войск Парижа», настала очередь возмущаться Мессими, когда Пуанкаре и Вивиани попросили его подать в отставку. «Я отказываюсь уступить свой пост Мильерану. Я отказываюсь доставить вам удовольствие своей отставкой, я отказываюсь остаться министром без портфеля!» Если они хотят отделаться от него после «колоссальных усилий», предпринятых им в течение последнего месяца, то пусть подает в отставку все правительство, а тогда, сказал Мессими, «у меня есть офицерский чин, и повестка о мобилизации у меня в кармане. Я отправлюсь на фронт».
Уговорить его так и не удалось. Правительству пришлось подать в отставку, и на следующий день было сформировано новое. Мильеран, Делькассе, Бриан, Александр Рибо и два новых министра-социалиста заменили пятерых бывших министров, в том числе и Мессими. В чине майора он присоединился к армии Дюбая и пробыл на фронте до 1918 года, дослужившись до звания дивизионного генерала.
Его наследие Франции — Галлиени остался «командующим армиями Парижа», но без войск. Три полевых корпуса, которые красной нитью проходили через всю мрачную и непонятную сумятицу предстоящих двенадцати дней, Жоффр выделять отказался. Главнокомандующий немедленно усмотрел в телеграмме Мессими «угрозу вмешательства правительства в проведение военных операций». В то время, когда у него на счету была каждая бригада, чтобы возобновить сражение на Сомме, мысль о выделении трех боевых корпусов «в хорошем состоянии» для обороны столицы нравилась ему не более идеи о подчинении министерским приказам. Не намереваясь выполнять ни то, ни другое, Жоффр проигнорировал приказ военного министра.
— Да, у меня есть этот приказ, — признался, постучав по сейфу, заместитель Жоффра генерал Белен генералу Хиршауэру, которого Галлиени послал на следующий день за ответом. — Правительство берет на себя большую ответственность, требуя три корпуса для защиты Парижа. Это может стать причиной поражения. Да и какое значение имеет Париж!
Прибывшему Мильерану Жоффр заявил, что Париж способна защитить лишь мобильная полевая армия, нуждавшаяся сейчас в каждом человеке для маневра и битвы; и именно в этой битве решится судьба страны. Тревога правительства и угроза столице его совсем не волновали. Потеря Парижа, сказал Жоффр, еще не означала конца борьбы.
Чтобы закрыть пустоту перед германским правым крылом, он намеревался вывести туда новую 6-ю армию, ядром которой было то, что осталось от «лотарингской» армии. Она была собрана всего лишь несколько дней тому назад и брошена в Пограничное сражение под командованием вызванного из отставки генерала Монури. Это был небольшой, хрупкий ветеран шестидесяти семи лет, еще лейтенантом получивший ранение в 1870 году. Когда-то он был военным губернатором Парижа и членом Высшего военного совета. О нем Жоффр отзывался так: «Это настоящий солдат». «Лотарингская» армия состояла из VII корпуса, того самого, который под командованием невезучего генерала Бонно предпринял первую попытку наступления в Эльзасе, а также из 55-й и 56-й запасных дивизий, взятых из армии Рюффе, продемонстрировавших замечательную доблесть, как и прочие части резерва, благодаря которым удалось спасти Францию. В тот день, когда был получен приказ Жоффра о передислокации на запад, они стойко сдерживали войска кронпринца между Верденом и Тулем, что стало одним из величайших подвигов отступления. Как раз тогда, когда своей надежной обороной они поддерживали фланг контрнаступающей армии Рюффе в важном районе Брие, их вывели из боя, чтобы укрепить разваливавшийся фронт на левом фланге.
Их доставили в Амьен по железной дороге через Париж, где эшелоны перевели на северное направление, и без того перегруженное из-за требований командования английского экспедиционного корпуса. Хотя функционирование французских железных дорог не было доведено, как у немцев, до совершенства лучшими умами генерального штаба, переброска была осуществлена быстро и даже сравнительно гладко при помощи французского эквивалента немецкой аккуратности, прозванного «lе système D», «системой Д»: «se dèbrouiller», что в переводе означает «как-нибудь выкрутимся». Войска Монури уже 26 августа разгружались в Амьене, но они все равно прибыли поздно. Фронт откатывался назад быстрее, чем новая армия успевала занять позиции, и на левом фланге войска фон Клука уже настигли англичан.
Если бы наблюдатель мог подняться на воздушном шаре настолько высоко, чтобы охватить взглядом всю французскую границу от Вогез до Лилля, то он увидел бы красную линию, составленную красными штанами 70 французских дивизий, а у левого ее края заметил бы небольшой кусочек цвета хаки — четыре английские дивизии. 24 августа к ним присоединились вновь прибывшие из Англии 4-я дивизия и 19-я бригада, доведя общее число английских войск до пяти с половиной дивизий. Теперь, когда наконец обходный маневр германского правого края стал очевиден, англичане обнаружили, что удерживают участок более важный, чем им отводился по «Плану-17». Однако без поддержки они не остались. Жоффр поспешно направил измотанный кавалерийский корпус Сорде на помощь трем французским дивизиям территориальных войск, которые находились между англичанами и морем, и которыми командовал генерал д’Амад. Затем они были усилены дивизией из гарнизона Лилля, объявленного 24 августа открытым городом и эвакуированного. («Если они дойдут до Лилля, — как совсем недавно заметил генерал де Кастельно, — тем лучше для нас».) Для осуществления плана Жоффра было очень важно, чтобы английский экспедиционный корпус удерживал промежуток между Ланрезаком и вновь формирующейся 6-й армией. Общим приказом № 2 Жоффр ставил перед англичанами задачу: отступать вровень со всеми и, дойдя до Соммы у Сен-Кантена, занять прочную оборону.