– Даг, а что если его убила какая-нибудь женщина, которую он бросил?! Убитый с этой своей вдовой недавно же поженились, так?
Даг кивнул:
– Так, только Бритт его вдовой тогда еще не была.
– А? – на мгновение замер Лайф, потом сообразил, что это сарказм Вангера, махнул рукой. – А обиженная красотка и отомстила. Потому член под корень.
– Если это так, то ты до пенсии убийцу не найдешь.
– Почему?
Вангер вернулся к своим бумагам. Перебирая какие-то записи, он наставительно изрек:
– У Густава было столько женщин, сколько тебе за всю жизнь даже в качестве свидетельниц не встретить.
– Ну да? – усомнился Петерсен. – Тем более.
– Лайф, прекрати выдумывать. Во-первых, Густав крепкий здоровый парень, его и вдвоем-то скрутить тяжело, а женщине в одиночку просто невозможно. Преступников было не меньше двух. Это раз. Второе: Густав их знал и не просто знал, но когда пускал в дом, еще не боялся их встречи со своей женой. В-третьих, это были мужчины, по крайней мере, двое из них, потому что подвесить Сьеберга на распятии тоже тяжело. И пуля в лоб выпущена мужской рукой, росту убийцы больше метра восьмидесяти. Не вставала же мстительница на цыпочки, чтобы дотянуться до распятого обидчика?
Петерсен заметно поскучнел, разваливалась такая красивая теория. Она еще не была теорией, просто догадка, но эффектная. Но он не желал сдаваться так легко.
– Но вдове я все равно не верю! Не могла она ничего не слышать и провести в ванной почти два часа.
Вангер снова вздохнул:
– Эта могла. И не слышать могла, и в ванной просидеть полночи тоже могла. Ты вот о чем подумай: если бы она была соучастницей, что стоило тихо исчезнуть из дома, сделав вид, что вовсе там не ночевала? А нам сказала бы, что ушла после ссоры. Получилось бы, что она ушла, а он позвал в дом черт знает кого. Но она принялась визжать на всю улицу, это тебе подтвердили соседи, и в панике звонить друзьям и вызывать полицию, даже не накинув халат. Что тебе соседи еще сказали? Обычно они рассказывают то, что скрывает жена.
– Ничего важного, ерунда всякая. Но о женщинах твердили, мол, бывали у него дамы часто.
– Бывали, Густав пользовался популярностью и любил женщин сам. Ты уже разобрался с его приспособлениями? – Даг снова вроде разбирал бумаги, Лайф попался на этом вопросе:
– В основном, но не со всеми.
– Осторожней, там много всякого… опасного…
Бритт еще раз строго допросили, все записали и вернули ключи от дома, пора приглашать клининговую компанию и основательно все вымыть. Несчастная женщина сходила в дом, забрала документы и важные вещи, а остальное поручила Линн.
В Стокгольм на несколько дней из Норвегии примчалась третья подруга – Фрида, которая до Бритт была подругой Густава и прекрасно знала все тонкости взаимоотношений с ним, на себе испробовала те самые приспособления для БДСМ, которые примерял Петерсен.
Вообще, сначала дружили Линн и Бритт, они вместе снимали квартиру на Седре по соседству с Магнусом, потом, когда Линн понадобилось охранять, а Фрида как раз потеряла работу в Управлении полиции, Ларс нанял ее в компаньонки. Потом Линн вышла замуж за Ларса, Бритт и Фрида остались в квартире одни.
Сначала роман разгорелся у Бритт с Магнусом, это был странный роман, он как угли в камине с плохой тягой, тлел и тлел, ни света, ни жара. А Фрида познакомилась с Густавом, и вот их роман оказался бурным! Настолько, что она забыла обо всем и была готова совершать рядом со Сьебергом самые безрассудные поступки.
А потом они поменялись партнерами. Нет, это не была знаменитая шведская семья, выдумка досужих болтунов, просто однажды выяснилось, что Фриде и Магнусу очень хорошо вместе, а Бритт готова сходить с ума рядом с Густавом, сводя и его заодно. Казалось, Бритт подчинила неуловимого Густава, они составили прекрасную пару и даже не так давно поженились.
И вот теперь…
– Фрида, мне пришло письмо от миссис Аманды Джонсон… – Осе Линдберг произнесла это с видом герцогини, только что получившей записку из Королевского дворца.
Раньше чем успела сообразить кто такая Аманда Джонсон, Фрида невольно задала другой вопрос:
– Что получили?
Неужели сейчас присылают письма? Фриде казалось, что эпистолярный жанр ныне ограничился перепиской в Интернете и рождественскими открытками.
Но она тут же сообразила:
– От кого получили?
– Письмо. От Аманды Джонсон. Это бабушка Бритт, она живет в Америке.
– Я помню, что у Бритт бабушка в Америке. Но почему вам?
– Как бабушка бабушке она написала мне письмо. Не знаю, где взяла мой мейл, наверное, выудила у Бритт.
Значит, все же электронка… – почему-то с заметным облегчением подумала Фрида, еще десть секунд назад представлявшая бабушку Бритт с гусиным пером в руках, корпящую над большим листом бумаги.
– И чего она хочет?
– Приехать. Вернее, – Осе Линдберг посмотрела на часы, – Аманда прилетает через полтора часа. Я могу попросить тебя посидеть с Мари? Ларс и Линн занимаются этими сыскными делами. Конечно, няня будет дома, но ты же знаешь этих нянь…
Фрида в очередной раз поразилась способности Осе перескакивать с одной темы на другую так, словно остальные обязаны знать, что происходит у нее в голове, но та объяснила:
– Я должна встретить Аманду. Она ведь американка, а эти американки…
Ясно, американки бестолковей шведских нянь.
– Конечно, посижу. А как вы ее узнаете, вы же никогда не виделись?
Осе посмотрела на бывшего следователя так, словно Фрида сморозила откровенную глупость.
– Конечно, не стану носить на груди и спине огромные плакаты, кричащие о том, что я Осе Линдберг! Для этого есть телефон.
– А зачем она прилетает?
– Бабушка желает сама удостовериться, что ее внучка была замужем за черт знает кем. Прости, Фрида, но я тоже так считаю. Вы с Бритт явно выбрали не того парня, только ты вовремя исправилась, а вот ей не повезло.
Не успела Фрида мысленно ужаснуться предстоящим разборкам, как Осе уточнила:
– Вообще, она права, со шведской полиции по поводу расследования убийства Густава стоит спросить строго. Даже если он дерьмо, нужно выяснить, кто же с этим… столь строго рассчитался. И за что!
Фрида вздохнула: Дагу Вангеру и всей шведской полиции стоило посочувствовать.
Через три с половиной часа Фрида сочувствовала Дагу со всей шведской полицией куда больше. Одна бабушка это катастрофа, но две стихийное бедствие покруче землетрясения, наводнения и обширных лесных пожаров вместе взятых.
Бабушки словно рождены друг для дружки, внешне совершенно разные, они совпадали, как две детали пазла. И вместе эти детали представляли силу, способную сокрушить любые преграды. Дагу Фрида сочувствовала просто потому, что не представляла, как тот будет заботиться о безопасности этих двух пожилых дам.