Он хватает кипу Атласов Филипса, в оригинале заказанных под сетки для настольного тенниса. Слишком большие, потому многословные. Один за другим швыряет их в направлении щебечущих попугаев, рассевшихся под потолком на железных прутьях, крепящих побеленные балки. Воздух наполнен криками и перьями. Голоса подсказывают Калебу, что надо заставлять их летать и не давать присесть. Поскольку их большую часть жизни держали взаперти, надолго их не хватит. Довести их до изнеможения.
Калеб всё больше возбуждается. Говоря по правде, обдолбан вусмерть. В голове потрясающее ощущение «Лошадки». Книжки потихоньку кончаются, и он ищет новый запас снарядов. Видит в углу корзину для бумаг и кидает её во врага. Следом — стулья и столы. Управляться с ними помогает сила, бурлящая, он чувствует, в его венах. Мужебаба продолжает гонку за Гринвудом и его яйцами. Промахивается по нему и врезается в шкаф. Тонны книг валятся ей на голову. Все про попугайчиков и бодибилдинг. Ошеломляют её, и, в какой-то мере, пугают. Фельдмаршал Сэр Калеб Дак продолжает наступать с фронта. Уханье и выкрики леденящих кровь угроз.
— Давайте, ребята! Покажите им, из какого теста вы слеплены! Сбивайте ублюдков в полёте! Убить ёбаных попугаев! Убить-убить-убить!
Калеб удваивает награду за первого пойманного. Целых два пакета из-под чипсов. Долго ли, коротко ли, но яростная бомбардировка приносит плоды. Одной бедной тварюшке хватило. Высоко под потолком его движок глохнет. И неопрятной кучей он рушится на пол. Мешанина перьев, костей и крови. Дюжина ловких и жадных рук тянется и рвёт его на куски. Каждый хочет награду. Глухомань Дорис сжимает крыло.
— Я ОТХВАТИЛА КУСОЧЕК, МИСС! ЧТО ТЕПЕРЬ С НИМ ДЕЛАТЬ!
Мужебаба блюёт. Готова. Полный ужас выбелил лицо. Со всей силы принимается долбить себя по голове рукой в гипсе. Начинает кричать. Громкие, душераздирающие вопли бессильного гнева льются из глубин её естества.
Храбрые легионеры Калеба воспринимают этот крик как сигнал, подгоняющий звук трубы. Запах крови касается их ноздрей.
Они оглядываются, чтобы следовать за вожаком, который танцует, охваченный безумием. «Лошадка» изнутри рвёт башню. Он рассматривает червей, направляющихся точно на юг. Вьющихся по грязи. Со школьными ранцами на спинах. Ползут за золотой медалью. Он вздёргивает одну ногу, потом другую. Размазывает кровь убитого попугая по груди и лицу, испуская волчий рык. Клыки вздёргивают губу. Хрипение в горле бесчувственной Мужебабы, которая забила себя до потери сознания. Он в дьявольском исступлении принимается избивать детей, не обращая внимания на потоки отходов жизнедеятельности, свободно текущие по ногам. Заводит зловещую песнь смерти, от которой по спине Гринвуда бегут мурашки. Даже юный Гэри начинает размышлять, стоит ли так делать.
Коль сдохнуть должен
Я во сне
На завтрак рыбки
Дайте мне!
Ан-гова! Ан-гова! Ан-гова!
Остальные солдаты подхватывают крик и скоро по комнате летает напев «Ан-гова». Он будит мрачнейшее зло во всех присутствующих. Дети следуют примеру Калеба и начинают снимать одежду. Презрев законы христианства, они обнажёнными танцуют вокруг бесчувственной мисс Джонс. Отдают дань уважения. Птичница кафедры К.О. потихоньку шевелится в коляске. Один глаз открывается. Она не верит в то, что видит. За всю свою жизнь не видала такого количества хуёв, болтающихся, как головы страусов. И потихоньку встающих перед грядущим делом.
Ан-гова!
Ан-гова!
Ан-гова!
Реальность бьёт её прямо в лицо. Пощёчинами приводит в чувство. Она кричит в неподдельном ужасе. Отчаянно пытается встать на здоровую ногу. Увы, не может. Падает. Мучительно валится на пол. Визжит, как свинья. Кое-как умудряется перевернуться на свой могучий фасад и, используя мощные насосы квадрицепсов, поползти из комнаты. Бухающий звук песнопения в честь Повелителя Зла заглушает её крики.
В углу поля боя Глухомань Дорис совершает брак с Дьяволом. Один за другим солдаты подходят туда, где она, обнажённая, лежит на столе Мужебабы. Они мнут её груди, размазывая кровь попугая, а потом изливают в неё свою страсть с силой одержимых мужчин. Остался лишь Калеб.
— ДАВАЙ, БВАНА! ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ! ХА! ХА!
Могучий Калеб поворачивается, кланяясь ей. Танцуя, приближается. Руки над головой. Пар по ту сторону окон и триумф в сердце. Яркие перья попугаев украшают его лобок. Она приветствует его разведёнными ногами. Смеётся и тянет его внутрь.
— ЭЙ, БВАНА! ЧТО ТЫ ЗАДАШЬ НАМ СЕГОДНЯ НА ДОМ?! [Мисс Джонс давала показания следствию при неотлучном присутствии медсестры. Судья Брэдли при общении с ней испытывал большие трудности. Суд узнал, что она могла отвечать на вопросы, только мигая глазами. Один раз — да, два раза — нет.]
Мужебаба наблюдает от двери. Снова впала в ступор. Судьба впереди хуже, чем смерть.
— Правда ли, мисс Джонс, что со дня предполагаемого инцидента вы не вернулись к работе? — Миг.
— И вы наблюдаетесь у психотерапевта? — Миг.
— Но верно ли то, что вы добровольно приняли участие в этой оргии, спровоцировав события тем, что выпустили на волю попугаев? — Миг. Миг.
— ЧТОБЫ ВЫ МОГЛИ УЙТИ С РАБОТЫ И ПОЛУЧАТЬ БОЛЬШУЮ, ШОКОЛАДНУЮ ПЕНСИЮ ПО ЗДОРОВЬЮ!
— Миг. Миг. Миг. Миг. Миг. Миг. Миг. Миг. И т.д.
Потом судья приказал зачитать выдержки из дневника Калеба. Там было написано: «Мужебаба оказалась самой классной дырой из тех, кого я имел. У неё самая крепкая большая ягодичная мышца из всех, какие я встречал». На этом месте слушаний мисс Джонс пришлось удерживать силой. Чтобы справиться с ней, понадобилось шесть полицейских.
На следующий день просыпается рано и с ясной головой.. С жаворонками и петухами. Что-то хорошее должно произойти. Обязательно. Наконец-то. И оно происходит. Прямо в Батлинленде, в сортире. Не обильное извержение крайне жидких фекалий, как он представлял, но один впечатляющий, бесконечный, толщиной в два дюйма, трубчатый континуум чистых, незамутнённых испражнений. Лактулоза всё-таки выиграла битву и прошла через кишки Калеба. Как врач и обещал. Невероятно!
Калеб решил не сидеть на горшке с книгой, дожидаясь внутренних движений, как делал обычно. Счёл, что это трата времени. Начал с положения «упор в приседе». Чтобы придать ему дополнительный толчок. Предусмотрительно положил на пол газету. «Бристоль Ивнинг Эхо». Ещё проверил, что дверь заперта, прежде чем начал выдавливать. Не хотел свидетелей в этот исторический момент. Эдакие самые дерьмовые американские горки в его жизни.
Калеб с красной рожей хрюкает и тужится, но на этот раз выигрывает бой! Магнифико! Он слышит, как причина всех мук шлёпается на газету, и воспринимает этот звук как сигнал победы. Фантастике! Он расслабляется и ждёт, пока оно отвалится. Спокойно и уверенно распластается на полу. Но оно не отрывается. Всё лезет, как гидравлический домкрат. Медленно поднимает его на носки и сдвигает вперёд из позиции «упор в приседе». Два-три дюйма за раз. Он стремительно приближается к двери сортира, когда к ужасу своему понимает, что ему не хватит места. Надо делать разворот с трёх точек. В тесноте очень сложно. И тяжело.