– Странный вопрос. Могу служить секретарем.
– Это я называю удачей! Принимаю предложение. Вы мой секретарь. Жалованье – две тысячи франков в месяц. Как вас зовут?
– Ванек.
– Прекрасная фамилия. Прошу, здесь месячное жалованье – три тысячи.
– Вы сказали, две.
– Решил прибавить, так как вы растете на глазах. Вот, получите…
– В первую очередь, я должен знать, – уточнил господин Ванек, нервозно запихивая деньги в кармашек для сигары, словно его расстроила глупость собеседника, – должен знать свои обязанности.
– Работа предстоит немалая. Толком не могу сказать. Не имеет значения. Не бойтесь, вы устроите свои делишки, старина.
– Позвольте, моя фамилия Ванек, – строго напомнил новый знакомый, отклоняя всякую фамильярность.
– Простите, господин Ванек, вы ценное приобретение. – Горчеву нравились люди, которые ради сиюминутной выгоды не забывали о собственном достоинстве.
– Если вам интересно, могу рассказать, как меня сюда занесло и…
– Меня это не интересует, но можете рассказать. Впрочем, если воздержитесь, премного меня обяжете.
– Как угодно. Я не навязчив. Что нужно сейчас делать?
– Сам не знаю. Поглядим. Для начала надо бы походить по Ницце… Если понадобитесь, дам вам знать, любезный друг.
– Моя фамилия Ванек.
– Простите, господин Ванек. Мне нравится ваша щепетильность. Вообще-то я не слишком люблю так называемых нормальных людей. Ладно. Скоро увидимся. Мы с вами здесь и встретимся.
– Что же, мне так и стоять?
– Можете погулять, если хотите.
– Но как вы меня найдете?
– Не беспокойтесь. Будьте здоровы, – и Горчев весело зашагал в город.
Он ужасно обрадовался случаю оставить господину Ванеку столько денег, хотя не сомневался, что сей субъект моментально исчезнет с тремя тысячами франков, испугавшись, к примеру, что сейчас появятся санитары и потребуют вернуть безумцу негаданный подарок. Итак, Горчев дефилировал по великолепной набережной, именуемой в Ницце «пляжем», среди изысканных пальм и роскошных отелей Ривьеры, и наконец устроился в зале чрезвычайно элегантного ресторана «Средиземный».
Скучающая публика изумленно воззрилась на подозрительного молодого человека в полотняных, относительно белых штанах и синей матросской блузе, который из неизвестных соображений носил круглое кепи, характерное для представителя английских военно-морских сил. Какая-то девушка в красном платье не удержалась от улыбки, а наш молодой человек, также с улыбкой, приветственно поднял английское кепи, потом стукнул по столу:
– Гарсон! Пива!
Подошел очень бледный кельнер:
– Слушайте, вы! Здесь не матросская пивная!
– Да? Интересно… А я было решил, что здесь ресторан «У веселых кровопийц», где около пяти собирается лучшее общество к очередной поножовщине! Ладно. Принесите кружку пива.
– Бочковым пивом не обслуживаем.
– Тогда принесите фунт икры, бутылку шампанского и сотню роз «Ля Франс».
Тут кельнер допустил промах. Желая побудить Горчева поскорей покинуть зал, он потянул его за рукав. Очень и очень напрасно. Мгновенно померк белый свет в глазах кельнера и весьма надолго: вокруг него собрались, приподняли, терли щеки и лоб мокрым полотенцем, насилу, насилу привели в чувство. А он всего-навсего получил одну-единственную затрещину. Меж тем незнакомец наконец решил обидеться: взмахнул своим военно-морским кепи, достал черт знает откуда монокль с черным ободком, лихо вставил в глаз, что придало ему совершенно нелепый вид, и, пока персонал вытаскивал из-под стола кельнера, удалился. Дама в красном вновь засмеялась, и Горчев оглянулся: недурна, прямо-таки красива.
Горчев прямиком двинулся в гавань с более чем смутной надеждой встретить господина Ванека. К его радостному удивлению, секретарь стоял на том же месте, в той же позе, в тех же купальных трусах – только зубочистка другая, вероятно, пятая за это время.
– Господин Ванек! Рад вас видеть. Ну, ваш час настал.
– Вы только послушайте, почему я так опустился, – без предисловия начал господин Ванек.
– Не сейчас. Случай безусловно интересен, и на досуге я вас охотно выслушаю.
– Месье! Я был корреспондентом первой…
– Это было ясно с самого начала. К делу! Вы должны пойти и принести пакет.
– Это недостойно секретаря.
– Знаете, Наполеон тоже начинал службу с низов.
– Наполеон у вас не служил. Впрочем, не суть важно, однако необходимо знать вес пакета. Я, кажется, упоминал, что с некоторых пор заполучил грыжу.
– Знаю. Пакет не тяжелый.
– Я плохо переношу солнце. У меня высокое давление.
– Можете оставить его при себе. Купите где-нибудь зонт.
– Месье, три тысячи франков жалованья исключают покупку зонта.
– Я оплачу зонт. Кроме того, купите брюки. За мой счет. Ваши купальные трусы никак не соответствуют новой должности, даже несмотря на махровое полотенце и соломенную шляпу. Итак, вперед, дружище!
– Моя фамилия Ванек, разрешите напомнить.
– Виноват. В путь, господин Ванек!
Гости отеля «Средиземный» уже успели забыть о визите буйного матроса, когда в зале очутился индивид, похожий на посыльного: он красовался в новеньких, схваченных под коленями пуговичными застежками бриджах цвета знаменитого зеленого порошка от насекомых. Изобретатель этих помпезных штанов вряд ли мог вообразить лучшего манекенщика, нежели господин Ванек с его худыми, покрытыми эффектной растительностью ногами. Господин Ванек хмуро и таинственно приблизился к метрдотелю и, словно возвещая о внезапном несчастье, отчеканил:
– Меня послал его сиятельство князь Червонец…
– Слушаю.
– Имею поручение доставить продукты. Сейчас перечислю.
– Что желает его сиятельство?
– Холодный ленч. Раки, форель, паштет из трюфелей, жареную курицу, ананас, две бутылки шампанского.
– Будет исполнено!
– Поторопитесь!
Господин Ванек вышел с пакетом из отеля и остановился перед скамьей недалеко от террасы. Откуда ни возьмись появился Горчев.
– Спасибо, приятель.
– Моя фамилия Ванек.
– Благодарю, господин Ванек.
Горчев вынул соблазнительную пачку тысячных банкнот, передал Ванеку две купюры, отпустил с какими-то поручениями и уселся на скамью точно напротив отеля.
Озабоченный господин Ванек исчез, а матрос разложил на скамье свой ленч – паштет, икру, курицу, шампанское и принялся за еду с недурным аппетитом. Отбил горлышко бутылки о край скамьи – снежно-белая пена вспыхнула фонтаном – и выпил залпом. Публика на террасе смеялась и кричала: