Текст сопровождался несколькими весьма удачными карикатурами. Подпись под первой из них гласила:
«МИСТЕР ТЕО, КОЛУМБ НАШИХ ДНЕЙ,
ОТДЫХАЕТ НА БЕРЕГАХ АМЕРИКИ ОТ ТЯГОТ БУРНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ».
На рисунке был изображен мистер Тео в смокинге, спящим на ступеньках набережной. Следующая карикатура запечатлела мистера Тео в Альпах. Транспортным средством ему служил слон, работающий на электрических батарейках и скомбинированный с гусеничным вездеходом и трехмоторным самолетом. Альпы срыты наполовину – отец мистера Тео согнал туда всех своих рабочих – и плавными своими очертаниями не отличаются от окрестных холмов, так что юный миллионер без труда сможет водрузить на вершине гордо устремленный в небо обувной рожок, выкрашенный в цвета американского флага. И в завершение своего опуса репортер упоминал, что ведутся серьезные переговоры с Чаплином, наиболее подходящей кандидатурой на роль главного героя в фильме «ИНДЮШАЧЬЕ ЯЙЦО КОЛУМБА».
Мистер Тео готов был отказаться от экспедиции – у него прямо-таки руки чесались отдубасить как следует зарвавшегося репортеришку. Взвинченный до предела, он призвал к ответу Густава Барра, который у себя в шкафу проходил акклиматизацию.
– Вы считаете возможным свое местонахождение на Самби-Сумби?
– В принципе ничего невозможного нет. Но если бы меня обнаружили на Самби-Сумби, для меня это явилось бы большим сюрпризом.
– Но откуда, к чертям, взялся этот слух?
– Я тоже читал в газетах, что Густав Барр якобы объявляется то тут, то там. Любой контрабандист преспокойно может назваться моим именем. Но несмотря ни на что, если послушаете меня и поищете на Цуиджи, ваши усилия увенчаются успехом. Вот увидите!
– Как вам в шкафу, удобно? Ведь в пути придется сидеть там почти безвылазно.
– Шкаф вполне удобный. Не хватает только полок для белья и вешалок для одежды.
– Я бы предпочел сносить вместо вас все неудобства, если бы вы хоть на денек подменили меня в организационных делах. Но уж когда вернемся, я до этого А. Винтера доберусь.
– Мистер А. Винтер просит его принять, – доложил Сигорский, и юноша побледнел.
Мистер А. Винтер терпеливо дожидался в соседней комнате. Он ни сном ни духом не ведал о переживаниях мистера Тео, да и откуда ему было о них знать! Этот А. Вильсон был врачом, которого по протекции секретаря Торна нанял капитан Вильсон, и теперь он пришел представиться хозяину. Конечно, Винтеров в Штатах как собак нерезаных, и от случайностей никто не застрахован, но чтобы судового врача звали Арнольдом, то есть даже инициалы совпадали, это уж верх невезения.
К тому же врач мог бы служить символом вселенской скорби, и не без основания. Воспитывался он во Флориде, на почте, в качестве единственного внука письмоносца, всем известного под именем «старикан Винтер», человека с весьма чувствительной душой. Единственного сына и то подчас балуют до полного размягчения мозгов, а что уж говорить о единственном внуке! Но как же, спросите вы, можно вопреки законам природы родиться внуком? А вот так! Можно, и все тут!
Папаша А. Винтера работал в бродячем цирке фокусником; там же подвизалась и юная мамаша. Цирковая повозка задержалась во Флориде всего лишь на одну ночь, чтобы младенец успел появиться на свет. А там новоиспеченные родители сдали А. Винтера на почту и укатили, да так и катаются до сих пор, если, конечно, за это время не пересели на колесницу Ильи Пророка, самое совершеннейшее средство передвижения для определенных случаев. Факт остается фактом: мистер А. Винтер, так и не побывав ничьим сыном, впал в хроническое состояние вечного внука, что нередко оборачивалось слезливостью. Временами голос его делался глуховатым, и он, сцепив пальцы, в отчаянии ломал руки, но это можно было счесть укоренившейся привычкой: А. Винтер впадал в отчаяние неосознанно.
Мягкие округлости фигуры и нависающий над воротом второй подбородок позволяли судить, что обладатель их, несмотря на свой тоскующий вид, хорошо питается и по части еды большой дока. Сейчас он стоял в салоне, ломая тщательно ухоженные, пухлые руки, и рассеянно разглядывал развешанные по стенам картины. Разумеется, он и понятия не имел о том, что его спутали с ненавистным, наглым газетчиком, которого тоже звали А. Винтером. Ему хотелось попасть врачом в экспедицию, вот он и подкупил секретаря, мистера Торна, а тот порекомендовал его капитану Вильсону. Теперь, с подписанным контрактом в кармане, он пожаловал представиться хозяину.
– Чему обязан? – поинтересовался мистер Тео, смерив его недобрым взглядом.
– Меня зовут… А. Винтер. Не знаю, известно ли вам это имя, мистер Линкольн?
– До сегодняшнего дня не было известно, – мрачно ответил мистер Тео.
«Фи, какой грубиян! – подумал врач. – А может, у него малокровие? С молодыми миллионерами это сплошь и рядом случается. Надо будет прописать ему мышьяк».
– Видите ли… я пришел по поводу экспедиции, – тоскливо пролепетал А. Винтер, сраженный столь враждебным приемом. – Вы не против, если я с вами поеду?
Похоже, мерзкий тип привык идти к цели напролом!
– Этот номер у вас не пройдет! – язвительно прищурился юноша. – Ни Ганнибал, ни Колумб, ни мои веснушки – ничто не спасет положения! По-моему, я выражаюсь достаточно ясно?!
А. Винтер на всякий случай осторожно попятился. Ясно? Какое там – дело ясное, что дело темное.
– Полагаю, – с подавленным видом произнес он, – что мой визит никак не связан ни с вашими веснушками, ни с мистером Ганнибалом, ни с синьором Колумбом…
– А как насчет Чаплина? Что же вы его забыли? – Ноздри и уголки рта мистера Тео подрагивали от желания прихлопнуть этого нахала на месте.
А. Винтер ужаснулся, но не подал вида.
Платочком с траурной каемкой он промокнул глаза, после чего вновь аккуратно пристроил его в верхнем кармашке пиджака, чтобы уголок торчал ровно, и вздохнул.
– Мои покойные дед и бабушка были страстными поклонниками Чаплина. Четырех лет не прошло, как я схоронил их. Им бы еще жить да жить… Какая жалость!
Из вежливости мистер Тео ответил сдержанно:
– Судя по тому, что мне о вас известно, я нисколько не удивляюсь желанию ваших деда и бабушки поскорее уйти на тот свет.
Двойной подбородок А. Винтера дрогнул от этих жестоких слов, а трясущиеся пальцы коснулись сначала рта, затем галстука, потом снова рта и наконец перекочевали к дужке очков.
– Я готов довольствоваться самым малым, – вымолвил он наконец. – И постараюсь как можно реже попадаться вам на глаза, поскольку вижу, что не внушаю вам симпатии.
Бедняге так хотелось попасть в экспедицию! Ему втемяшилось, что от этого он похудеет и автоматически перейдет в разряд взрослых.
– Повторяю, милейший мистер А. Винтер! Моя позиция вам известна: репортерам на борту не место, оно понадобится для обувного рожка, а также для запасов лапши.
Что за околесицу несет этот тип! При чем здесь репортер и обувной рожок? А также Ганнибал, Чарли Чаплин и веснушки! Либо у него не все дома, либо крайняя степень малокровия. Ну ничего, мышьяк поправит дело!