Доктор Шимкович подошел ко мне и дружески обнял:
— Дорогой Пинто! Я всегда вас ценил. Я должен был это сказать.
— Сукин сын, — шепнул я ему, — а «Кассонал Ж»?
— Забудем об этом, — прошептал он мне, — все это приносило сплошные убытки.
Грохот снаружи усиливался. Внизу гремели выстрелы. В зал ворвался командующий Главлысучетом.
— Враг у ворот! — выкрикнул он, задыхаясь.
Доктор Зенмайер и его приемный сын опрометью выбежали на улицу. Руководство Фронта и доктор Шимкович держались стойко, соблюдая взаимное уважение к движениям-близнецам по защите волосатых. Мы сидели под большим столом заседаний, анализируя сложившуюся ситуацию.
— Что слышно в лагерях для лысых? — поинтересовался доктор Шимкович, перекрикивая грохот пушек. — Чем они там занимаются?
— У нас нет точной информации, — проорал доктор Шванц, — утром еще продолжались экстренные проверки генеалогических древ. Сто двадцать лысых мошенников, выдававших себя за волосатых, предстали перед военно-полевым судом.
— Ну и как? — прокричал Шимкович. — Привели приговор в исполнение?
— Не слышу!
— Приговор?!
— Что?
Грохот стал просто невыносимым. Мы слышали, как с шумом рухнули железные ворота парламента. Рукопашный бой шел уже на лестнице. Снаряд упал прямо в зале, но, на наше счастье, разорвался в углу.
Пепи и вдова Шик прижались друг к другу под столом, между ног Йони. Бледные губы вдовы шептали тайную молитву:
— Господи милосердный, святой Антал, прими под свой покров волосатых, не отворачивайся от нас! Не отдай на растерзание обезумевшей толпе лысых! Да будет твоя Господня воля — уничтожь побыстрее всех лысых в мире! Аминь.
К нам подполз доктор Шванц.
— Господин Пинто! — прокричал он мне в ухо что есть мочи. — Ваша жена отнесена к женщинам лысого происхождения, категория ЖДБС(сед).
— Откуда вы знаете?
— Мы накрыли всю ее семью у прислужника лысых — Гагая. Полицейская проверка еще продолжается, но ее отец — полностью лысый, категория А. Брат вашей жены оказал сопротивление при задержании…
По-видимому, Шимкович благодаря краткому перерыву между грохотом снарядов услышал что-то из этого разговора. Бой, тем временем, шел уже около дверей зала.
— Что, — ехидно спросил Шимкович, — вождь Пинто живет в кровосмесительном сожительстве с лысой? Кто бы мог подумать!
— Эту проблему можно решить, — поспешил мне на помощь Шванц и вытащил из кармана жилета сложенный лист бумаги. — Сегодня утром я набрался смелости и составил для господина Пинто заявление о том, что он желает развестись с женщиной лысого происхождения.
Вражеские солдаты уже высаживали дверь дубовыми прикладами своих ружей.
Я стал рассматривать заявление, написанное красными чернилами.
— Красные буквы?!
Я всем телом навалился на Шванца и стал душить его обеими руками:
— Скотина, так это ты написал мне письмо с угрозами?
Доктор Шимкович и Пепи совместными усилиями пытались вызволить перепуганного советника по внутренним делам из моих цепких рук.
— Гиди, не устраивай скандал, — орал Пепи, — ты что, с ума сошел?
Я оставил Шванца и набросился на Пепи:
— Это я с ума сошел? Можно подумать, что я написал проклятую статью о лысых!
Пепи уцепился за ножку стола.
— Ты меня подстрекал против Пулицера, — выл он, — я бы до такого идиотизма никогда не додумался!
— А кому была нужна эта твоя идиотская партия? Тебе или мне?
Я схватил его за голову и принялся бить об пол.
Вдова Шик пыталась оторвать меня от Пепи, завывая:
— Оставь Эрнста в покое, оставь его, подлый взломщик сейфов!
— Ах ты, сучка! А кто послал в газету только половину моей квартплаты?
— И этого было много, — вмешался Шимкович, вцепившись мне в волосы, — ты просто скотина, Пинто!
— А ты двуличный производитель жидкостей для волос!
— Лысая тыква!
Двери зала со скрипом распахнулись. Подлые враги ворвались в зал, возглавляемые лейтенантом с обнаженной саблей. Бойцы Фронта с криком бросились под стол.
— Осторожно, — выкрикнул Шванц, — лейтенант наполовину лысый!
Кто-то уцепился за мою ногу. Это был Йони — мой охранник в тот день.
— Давай быстрее! — подталкивал он меня. — Задняя дверь ведет в сумасшедший дом…
Что было дальше — не помню…
* * *
И вот я здесь, в этом заведении. Прошло уже много лет с тех пор, как случилась вся эта история. Когда бои подходили к концу, меня обследовал психиатр и запретил выпускать отсюда. Чувствую я себя здесь неплохо. Любимый тесть и женушка навещают меня почти каждую неделю. Госпожа Мольнар принесла мне на Пасху шоколадного зайца. Она, кстати, снова живет с Артуром, который теперь гордится своей лысиной, — по-моему, без всяких на то оснований.
Пепи с вдовой Шик бежали за границу. Недавно он прислал мне весточку из Аргентины:
«Моральная победа осталась на нашей стороне, и лишь вмешательство грубой силы помешало нашим принципам восторжествовать. Идея защиты волосатых живет и будет жить до тех пор, пока хоть один лысый ходит по земле».
Вдова послала мне благословение святого Антала. По-моему, они поженились — после того, как госпожа Шик забрала из сейфа удостоверение о смерти мужа.
Иногда ко мне приходит Мики, брат Мици, и мы с ним играем в домино. Это очень увлекательно.
Доктор Зенмайер, по слухам, работает на правительство США в качестве специалиста по национальным движениям. Барону Фиделио вернули имение. Профессор Сил возвратился на родину, но его считают предателем, поскольку он покинул страну во время войны. Я послал ему несколько ободряющих строк.
Не всем, однако, удалось так дешево отделаться.
Доктор Шванц был осужден на шесть месяцев условно. Йони отбывает восемнадцатилетний срок заключения.
А против меня государственный прокурор, опасаясь истечения срока давности, недавно выдвинул обвинение.
На этом фоне уже совершенно неважно, что я начинаю лысеть с боков.
Председатель коллегии адвокатов доктор Шимкович взял в свои руки мою защиту.
До начала суда я успел второпях набросать кое-какие воспоминания обо всех кознях лысых подлецов. Свои воспоминания я назвал «Козлы отпущения».
Суд меня полностью оправдал, однако постановил продолжать лечение.
«Всю эту абсурдную историю, — писали три адвоката в своих заключениях, — в которой честные граждане были обвинены лишь на основании отсутствия волос, эту кошмарную историю мог придумать лишь больной человек с извращенным мышлением».