— Как там Катя? — спросил я.
— Ждет… Что он к нам заедет. Знаешь, она ведь называет его отцом. Мы обе его ждем.
Я вспомнил долговязое льняное существо, повисшее у Маркофьева на шее, но вслух ничего произносить не стал.
* МУЖЧИНЫ! ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ЖЕНЩИНАМИ КАК СРЕДСТВОМ ДОСТИЖЕНИЯ СВОИХ ЦЕЛЕЙ!
* ДЕВУШКИ И ЖЕНЩИНЫ! ЛОВИТЕ МОМЕНТ! ЕСЛИ МУЖЧИНЕ ОТ ВАС ЧТО-ТО НУЖНО, РАСКРУЧИВАЙТЕ ЕГО НА ПОЛНУЮ КАТУШКУ! НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ!
Потому что если не раскрутите мужчину ДО того, как он получит от вас то, чего хочет, то ПОСЛЕ уже поздно его о чем-либо просить. Коронные слова Маркофьева в общении с девушками были: «ЗАВТРА ВСЕ БУДЕТ ПО-КОРОЛЕВСКИ».
Сегодня нет денег, нет возможностей пойти в ресторан, поехать на такси, но вот завтра…
ЮНОСТЬ. НАЧАЛО
На вступительных экзаменах в институт по письменной математике кто-то ткнул меня кулаком в спину. Я оглянулся. И сразу узнал его: толстенького, розовощекого, повзрослевшего.
— Дай списать, — попросил он.
Шагавший по залу педагог зорко за всеми наблюдал. Рискуя быть застигнутым, я все же передал свой черновик.
На устном экзамене повторилось то же самое. Опять я подсказывал Маркофьеву, а сам волновался и не успел подготовиться. В результате за письменную работу я получил «тройку», а он «четверку», за устный ответ он получил «пять», а я — «три». А вот экзамен, на котором мы разминулись, он завалил. И вечером приехал ко мне — просветленный и весь какой-то мягко сияющий.
Мы пили чай, а потом вышли на балкон. Стояли, положив руки на перила, и любовались закатом.
— В институт небось родители устроили? — вдруг спросил он. И, не дождавшись ответа, закричал. От его крика, кажется, вздрогнул не только я, мелко задрожали даже листья растущих возле дома тополей. — Ну, признайся, признайся! Отец небось помог звонками, всех знакомых поднял на ноги! Мать понанимала репетиторов… Но ведь это нечестно!
Я виновато потупился. А он продолжал хлестать меня словами:
— Где мне с тобой тягаться! Мой отец — прикованный к постели инвалид. Мать — полуграмотная уборщица. Вот меня и срезали. Освобождали тебе местечко!
От стыда я готов был броситься с балкона.
— Но что я должен теперь сделать?
С душевной болью он выкрикнул:
— Обидно, ужасно обидно, ведь у меня в душе — россыпи!
На следующий день мои папа и мама отправились в приемную комиссию и настояли, нет, потребовали, чтобы Маркофьеву разрешили переэкзаменовку.
— У него в душе россыпи! — говорила мама.
— Его мать — инвалид. А отец — путевой обходчик, — говорил папа. — Нельзя же отпихивать талантливого человека только потому, что у него нет денег на репетиторов!
На этот повторный экзамен я отправился вместе с ним. Маркофьева пригласили в аудиторию. Я остался снаружи и очень, очень за него переживал. Кто будет ему подсказывать? Помогать? Но я совершенно напрасно беспокоился.
— Этот экзаменатор какой-то странный, скованный, — смеялся получивший «пятерку» Маркофьев. — Сидит, потеет, боится задать мне вопрос, чтоб я не поплыл. Я ему говорю: «Держитесь свободно… Берите пример с меня…»
И надо ли удивляться, что он, такой раскованный, независимый, легко ранимый, был зачислен в институт с блестящими результатами? Его прочили в молодые гении, называли открытием, самородком, надеждой науки. Я не добрал нескольких баллов. С большим трудом меня определили на заочное отделение.
ПРАЗДНИЧНЫЙ ОБЕД
По случаю счастливо завершившейся эпопеи нашего поступления мои родители устроили праздничный обед. Маркофьева посадили во главе стола. Все за него ужасно радовались. Поздравляли. Было весело, хорошо.
На следующее утро отец обнаружил, что у него пропал бумажник с деньгами. У мамы из комнаты исчез флакон духов.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. Что изменилось в поведении мальчиков за то время, пока они не виделись?
2. Кто умней — тот, кто получает на экзамене «пятерку» или «тройку»?
3. Кто из молодых людей продолжает оставаться умным, а кто — глупым?
4. Можем ли мы утверждать, что глупость с течением времени проходит?
РАССКАЗЫ МАРКОФЬЕВА
Однажды он рассказал мне о злоключениях, которые обрушились на его семью. Когда отца перевели на работу в другой город, внезапно неизлечимо заболела мать. Отец, начавший с горя выпивать, потерял на производстве руку, его выгнали с предприятия. Жить стало не на что. В довершение и маленькая сестра пристрастилась к алкоголю.
— Сколько ей лет? — ужаснулся я. Маркофьев лишь отмахнулся.
— Трудно ее упрекать. Когда нас бросил отец, мама попала в больницу. В нервное отделение. Морфий, другие наркотики… Ну, ты сам понимаешь… Сестре трудно было удержаться.
Сам Маркофьев в те трудные дни зарабатывал на пропитание, разнося газеты, а ночами — чистильщиком обуви на вокзале.
Того, что он испытал, хватило бы на десятерых. Сравнивая свою благополучную жизнь с его полной лишений судьбой, я невольно испытывал благоговение.
Еще одно отличие дурака от умного в том, что дурак всему верит. Верит, что бы ему ни говорили. Верит, когда ему внушают: «Люблю», «Уважаю», «Ценю». Верит, когда плетут невесть что. Дурак не понимает, что болтать можно одно, а думать и чувствовать — совершенно другое.
* ЕСЛИ ВАШИ СЛОВА И ВАШИ ПОСТУПКИ СОВПАДАЮТ, БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ: С ВАШЕЙ СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬЮ НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ.
ЖЕНА И РЕБЕНОК (продолжение биографии)
Изумлению моему не было предела, когда после первой экзаменационной сессии, поздравить Маркофьева приехали милые, трогательные старичок и старушка. Родители души не чаяли в своем сыночке. У них и в мыслях не было разводиться. Отцовская рука была на том месте, где ей и надлежало быть. Мама не искала уединенного уголка, чтобы уколоться морфием.
— Как ваше здоровье? — поинтересовался я у нее.
— С юных лет ничем не болела, — отвечала она. Но самое поразительное, что я от них узнал: там, в другом городе, где они жили, Маркофьева дожидалась молодая жена. И очаровательный карапуз. Старички показали мне фотографии мальчугана.
— Когда ты успел? — удивился я.
Лицо Маркофьева исказила гримаса страдания.
— МУЖЧИНА ЖЕНИТСЯ, ТОЛЬКО ЕСЛИ У НЕГО НЕТ ДРУГОГО ВЫХОДА, — изрек он.
ИНСТРУКЦИЯ ПО СОЗДАНИЮ СЕМЬИ (для дураков)
Если вы решили создать семью — то с какой целью? Чего вы хотите от брака? Спокойной, уютной жизни?
Спокойной, уютной жизни?
Карьеры?
Богатства?
Ничего не хотите?