Неуверенно ко мне приблизилось юное создание в голубых джинсах и с распущенными по плечам светлыми волосами и вопросительно на меня взглянуло. Я по-хозяйски нагловато улыбнулся и сказал:
— Дорогая Елена Прекрасная! Планы изменились. Полетишь со мной. — И прибавил: — Моя крошка.
БЕДНЫЙ ЙОРИК
Двое коротко стриженных мордоворотов были при ней. Видно, в своей-то неуязвимости Маркофьев был абсолютно уверен, а вот за девушку опасался.
* МЫ ВСЕГДА БОИМСЯ НЕ ТОГО И УВЕРЕНЫ НЕ В ТОМ.
Да и не такой уж этот Маркофьев был, оказывается, провидец. И даже не слишком начитанный, вот что я осознал.
Шекспироведы давно обнажили схему исторических хроник великого драматурга: сперва друзья приводят короля к власти, первым делом он расправляется с врагами, а следом — с друзьями, теми самыми, которые ему помогли. После чего оставшиеся в живых сподвижники убивают его самого. Идеально просто и точно — как в жизни. Но если все про эту схему знают, то почему же не могут избежать ее повторения?
Все, абсолютно все жизненные ситуации, катаклизмы, конфликты уже давно произошли и случились в истории, стали классическими и отражены в литературе. Все уже было, ничего нового ваша судьба к уже имеющемуся опыту не добавит.
Задача человека — вспомнить подходящий сюжет из истории и определить, в какой роли в этом сюжете он сам выступает.
Если бы друзья диктаторов почаще вспоминали почерпнутые ими еще в школе факты прошлого, разве они бы позволили, чтобы их предали закланию? Они что, лыком шиты, эти друзья? Я, например, не собирался класть свою голову на алтарь маркофьевской всепожирающей мании величия.
— Остаетесь здесь, — приказал я охранникам.
Они переглянулись. Поскольку ничего о подобной корректировке планов не знали и никаких инструкций от Маркофьева не получали. Но я держался уверенно, кроме того одна рука была в гипсе, другая сжимала хрустальную вазу (нормальный вид человека, собравшегося на курорт), а главное, — был в мешковатом маркофьевском костюме. Что, разумеется, насторожило бы любого думающего человека. Но ведь мы с вами уже успели убедиться: чем нелепее, несообразнее и наглее себя ведешь, тем естественнее и благосклоннее это воспринимается.
Да и не собирался я забивать голову размышлениями о том, что они думают и в чем могут меня заподозрить. Мне что, делать было нечего, как думать за них?
* НИКОГДА НЕ ГОВОРИТЕ И НЕ ДУМАЙТЕ ЗА ДРУГИХ. ИХ ЛОГИКИ ВАМ ВСЕ РАВНО НЕ ПОСТИЧЬ. ДО ИХ МЫСЛЕЙ ВСЕ РАВНО НЕ ДОДУМАТЬСЯ.
— Для вас есть другое дело, — сказал я. И назвал адрес, по которому они должны были поехать. Тот самый адрес, где я побывал накануне. — Там на лестнице двое козлов режутся в шахматы. Заберите у них вещи вашего шефа.
Охранники изобразили на лицах понимание. А мы с Еленой Прекрасной проследовали в самолет.
ЕСЛИ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ВСЕ У ВАС БЫЛО ХОРОШО…
Если хотите жить для других, а не для себя — отложите этот Учебник и не дочитывайте, эта книга не для вас.
Если хотите жить в свое удовольствие, тогда…
* ПЕЙТЕ ШАМПАНСКОЕ.
* ЖИВИТЕ В ЛУЧШИХ ОТЕЛЯХ.
* УЖИН НЕ ОТДАВАЙТЕ ВРАГУ, А ДЕЛИТЕ С ХОРОШЕНЬКИМИ ДЕВУШКАМИ.
Ну, а уж если решаете лететь на самолете — только по украденному билету.
В САМОЛЕТЕ
Когда мы взлетели и я начал задремывать в кресле, ко мне подошел и наклонился к моему уху мужчина. Небольшого роста и в измятой одежде. Лицо его показалось смутно знакомым.
Что-то он хотел сказать, но неохота было слушать. Я велел ему убираться.
* НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙТЕ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОТИТЕ!
Принесли обед. Елена Прекрасная, все время напряженно молчавшая, открыла свои коралловые (цвет помады) губки и с тревогой спросила:
— С Маркофьевым что-то случилось? Я знаю, я чувствую…
— Милашка, — сказал я. — Как тебя на самом деле зовут?
— Лена, — пролепетала она.
— Ленусик, — я и не пытался скрыть фальшивости своей улыбки. (Хотите, чтобы я улыбался? Так принято в человеческом общежитии? Ведь именно так принято обозначать свою приязнь? Пожалуйста, получите мою улыбку!) — Не твоего ума дело: где он и что с ним. Слушать теперь будешь только меня.
Мои слова и, главное, тон, которым они были произнесены, произвели нужное впечатление. Ленусик судорожно кивнула.
БАБЫ — ДУРЫ
Спускаясь по трапу, я подставлял лицо жаркому солнышку.
Елена Прекрасная тащила багаж — и вздыхала, стонала и перекладывала из руки в руку свой здоровенный чемодан. Я оживленно вертел головой, любуясь пальмами и кактусами.
* ЖИТЬ НАДО ЛЕГКО И НАЛЕГКЕ.
— До чего я устал, — говорил я. — Ну, теперь хоть немного отдохну.
НА КУРОРТЕ С ЖЕНЩИНАМИ СЛЕДУЕТ ОБРАЩАТЬСЯ ТАК ЖЕ, КАК ДОМА, НА РАБОТЕ, НА УЛИЦЕ. А именно: плевать, не замечать, не реагировать. При попытке со стороны женщины привлечь к себе внимание — проявить грубость.
— Какого черта! Ты можешь мне помочь? — завизжала она.
— Заткнись, — огрызнулся я. — Не видишь, что ли, у меня рука болит. И потом я несу вазу.
ТОМУ, КТО НЕ ПОНИМАЕТ, НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНИШЬ. Пусть бы протерла свои глаза!
Она заплакала и поставила чемодан на землю. Я шел вперед, не оглядываясь. БАБЫ — ДУРЫ. РЕВУТ ПО КАЖДОМУ ПОВОДУ. Кто этого не знает?
— Со мной никто так не обращался! — крикнула она.
Но этим вряд ли могла меня пронять. Уж я-то наслушался за свою жизнь воплей. И не таких, а похлеще. Да и чихать мне в конце концов было, пойдет она за мной или останется. Таких, как она, я мог склеить сотню возле любой гостиницы. Они бы сами устремились ко мне. Что я, не знаю, их только пальцем (или чем-нибудь другим) помани!
На пути возник низенький человечек. Тот самый, который подходил ко мне в самолете. И что-то опять попытался мне сказать. Я отодвинул его плечом.
Уже когда я опускался на переднее сиденье рванувшей ко мне машины, подбежала запыхавшаяся Елена. По лицу растеклась косметика, волосы растрепались. Чемодан болтался в руках, как груз, который привешивают желающие утопиться, чтобы потом не всплыть.
Она смотрела на меня преданно и нежно.
ОТЕЛЬ
Еще когда вышли из самолета, мое внимание привлекли двое амбалов в одинаковых спортивных куртках и с одинаковой черной небритостью щек. Они встали поблизости от трапа и сразу посмотрели на меня и Елену Прекрасную как-то очень внимательно. Двинулись следом. Шли вразвалочку, но не отставали.
И когда мы сели в машину, двое громил (я видел через заднее стекло) вскочили в свое авто. И держались в кильватере.
В конце концов они нас обогнали и знаками попросили следовать за ними. До гостиницы, где портье вручил мне ключ от трехкомнатного «люкса», мы домчали за считанные минуты. Я направился к лифтам. Двое сопровождающих сделали попытку помочь Елене Прекрасной с багажом. Я остановил их взглядом.