* ИГРАТЬ НАДО ДО ПОСЛЕДНЕГО! И, НЕ КОЛЕБЛЯСЬ, ВЕРИТЬ В СВОЮ ЗВЕЗДУ. Вот что я вам скажу — особенно после той кремлевской чересполосицы.
Все последующие козыряния были наши. Партию, состоявшую из двадцати одного тура, мы завершили в свою пользу.
ЕЩЕ ПАРТИЯ
Президент, еще сильней побледневший, предложил новую баталию — опять из двадцати одного тура.
Маркофьев задумался.
— Что на кону? — спросил он, почесав картой кончик носа.
Президент предложил на выбор: южную часть Краснодарского края или акваторию Балтийского моря — в той ее оконечности, где не сливают ядерное топливо. Маркофьева это не устроило. Президент приплюсовал к Краснодарской территории башкирскую нефть и четверть золотого запаса Казахстана. А потом, махнув рукой, расщедрился на собор Василия Блаженного — в качестве вотчины, где с интуристов можно собрать неплохую плату за осмотр достопримечательностей.
Маркофьев направился к кожаному потертому дивану, на котором стоял пластмассовый, окантованный по углам белым металлом кейс.
— Нет! — закричал Президент. — На такие вещи я не играю.
Маркофьев крутил в руках прямоугольный "дипломат" и улыбался.
— Именно так, — сказал он. — Мы сыграем на ядерный чемоданчик.
Иван Грозный утер испарину. И с коробком спичек, на ходу извлекая из него палочку с серной головкой, угодливо бросился к президенту, который достал пачку папирос и собрался закурить. От стремительности движения Ивана и трения серы о воздух спичка вспыхнула сама.
Президент взял колоду и начал тасовать.
Игра понеслась по новой. Карты летали над столом крохотными коврами-самолетиками.
Фортуна была на нашей стороне.
Мы снова победили!
Грозный, пытаясь переиначить неблагоприятный итог, предложил забить козла и постучать в домино, но Маркофьев наотрез отказался. К чести Президента, он встретил отказ Маркофьева спокойно, хотя было видно: ему хочется сделать рыбу или отдуплиться костяшкой "пусто-пусто".
— Я же говорил, обычные люди, — шепнул мне Маркофьев. — И ничто человеческое им не чуждо.
БИОГРАФ
Президент захотел остаться с Маркофьевым с глазу на глаз. И велел Ивану Грозному удалиться. Тот повиновался, унося с собой пепельницу, полную окурков. Президент просил, чтобы и я тоже ушел. Но Маркофьев мотнул головой и воспротивился. Он сказал: мы с ним одно целое и пришли к рекордному финишу сообща.
— Кроме того, он мой личный биограф. Фиксирующий для истории каждый шаг и каждое слово, — сказал мой друг. — Советую и вам завести такого же. Хотя такого вы вряд ли найдете, — прибавил он, заставив меня зардеться.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ
А потом состоялись незабываемые переговоры, свидетелем которых мне посчастливилось стать.
Первые два пункта требований не вызвали у президента возражений. А вот третий… Вокруг него развернулось настоящее побоище.
— Да, я разрешаю покупку Корсики… Соответствующие документы будут подписаны… Сразу после партии в трик-трак с игроками основного состава… А закон, разрешающий убивать, — это и вовсе пустяк. Считайте, он уже одобрен. Он ведь лишь закрепляет существующую практику взаимоотношений между людьми в нашей стране… Указ я подпишу сразу после турнира по игре в "очко" и "сику", которые намечены на конец недели в моей резиденции в Евпатории… Но, конечно, вы откажетесь от своего вздорного требования переименовать станцию "Площадь революции" в "Овцехуевскую", — сказал Президент.
— Нет, — ответил Маркофьев. — Это требование принципиальное. Я настаиваю на переименование станции метро "Площадь революции" в станцию "Овцехуевская" — в память о моем верном друге и соратнике. Хватит нашей стране революций. И убийств. Пусть люди отдохнут… Я снимаю свою просьбу о законодательном праве на убийства. Я, собственно, и хотел-то расправиться с одним-единственным мерзавцем — Иваном Грозным… Но пусть живет. НЕ НАДО ГОНЯТЬСЯ ЗА ВРАГАМИ, потратите много сил и времени, ПУСТЬ ЛУЧШЕ ОНИ ЗА ВАМИ ГОНЯЮТСЯ. Так и произойдет в конце концов ваша встреча, если она вам так уж нужна.
У Президента посинели губы и кончики ушей.
— Никогда, никогда в московском метро не будет станции "Овцехуевская"! — закричал он.
— Тогда я ухожу, — сказал Маркофьев и, потянувшись к окантованному металлом чемоданчику, открыл его. — Вы проиграли, и должны выполнить обещанное.
Контрольный вопрос. Как вы думаете: что он увидел?
Варианты ответа: А) сложный механизм; Б) ядерную кнопку; В) взрывное устройство; Г) затрудняюсь ответить.
Чемоданчик был пуст.
— Так я и предполагал, — сказал Маркофьев.
— Только никому не рассказывайте, — пытался удержать его президент. — Я отыграюсь… На прошлой неделе мне отчаянно не везло… Я выполню все пункты ваших требований! Единственное условие — вы исчезнете из России. Совсем. Окончательно и бесповоротно. Навсегда!
ДОН КИХОТ
Мы спустились по мраморным, похожим на потрескавшиеся пианинные клавиши, но покрытые вишневой дорожкой ступеням и вышли на улицу.
Редкие желтеющие веточки в кронах кремлевских деревьев напоминали пряди седины в шевелюре еще не старого человека. Под ногами валялись листья цвета детской неожиданности. На скамеечке возле Царя-Колокола Маркофьев расстелил газетку и предложил все же постучать в домино. Я не отказался.
— Знаешь, о чем говорил Сервантес, рассказывая про сражения Дон Кихота с ветряными мельницами? — спросил Маркофьев, когда партия завершилась "рыбой". — О том, что на пути каждого человека время от времени возникают химеры, которые кажутся ему непобедимыми. То могущественными врагами, то коварными конкурентами, то представляющими серьезную опасность соперниками, с которыми надо непременно сойтись в смертельной схватке. На самом деле — это тени, пусть и размахивающие крыльями. Может быть, это даже друзья, перемалывающие зерно на муку для твоего каравая.
И еще он сказал, утомленно улыбаясь и щурясь на выглянувшее солнышко:
— Я уже говорил, что Христос не даром призывал возлюбить врагов. Вслед за ним и я воскликну: "ПОЖЕЛАЙ СЕБЕ ПЛОХОГО!" Потому что в мире сколько убудет, столько же и появится. Вот и наши недоброжелатели — чем больше худого нам пожелают, чем больше ненависти выплеснут, тем больше любви пробудят у тех, кому мы дороги. ВОЗЛЮБИТЕ ВРАГОВ И НЕ ВОЮЙТЕ С ВЕТРЯНЫМИ МЕЛЬНИЦАМИ!
В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР
В тот же вечер с выправленными бумагами на право приобретения Корсики (для меня были выхлопотаны права на владение островом Святой Елены) мы улетели из России.
ТОРЖЕСТВО ПОБЕДИТЕЛЕЙ
В полете мы пили сладкий "Айриш крим" и горький "Амаретто".
Впереди нас ждало только счастье.
Я готов был крикнуть: "НЕТ, СБЫВАЮТСЯ НЕ ТОЛЬКО ХУДШИЕ ПРОГНОЗЫ!"