Как оказалось, никто, совсем никто, не знал, где жил сержант и была ли вообще госпожа Каппль. На похороны сбросились стражники, они же и пришли проводить сержанта.
Если задуматься, когда какой-нибудь стражник умирает, на его похороны приходят только стражники.
Конечно, сейчас времена другие. Сержант Колон счастливо живет в браке вот уже много лет – возможно, именно благодаря тому, что они с женой, работая в разные смены, встречаются лишь изредка, да и то на пороге. Да, она оставляет ему в духовке теплый обед-завтрак, но этим их совместная жизнь не ограничивается: у них ведь есть внуки – значит, им не всегда удавалось избежать друг друга. Молодой Моркоу в упор женщин не видит. А капрал Шноббс… очевидно, он тоже как-то устроился. Говорят, у него есть какая-то двадцатипятилетняя особа, только непонятно, где он взял это тело и где его хранит.
Вот так вот. У всех кто-то есть – или что-то, как в случае со Шнобби.
Ну, капитан Ваймс, ты-то что сомневаешься? Ты питаешь к ней интерес или нет? О любви здесь даже речи не идет, крайне сомнительное понятие для тех, кому за сорок. А может, ты просто боишься состариться, двигаясь по привычной колее жизни, и умереть? Боишься быть похороненным толпой юношей, которые знали тебя как старого пердуна, вечно путавшегося под ногами, приносившего кофе и горячие фиггины, над которым все тайком посмеивались?
Ему не хотелось бы такой жизни. И вот Судьба соблаговолила подарить ему сказку.
Конечно, он знал, что она богата. Но совсем не ожидал вызова в контору господина Моркомба.
Вот уже много лет господин Моркомб был поверенным Овнецов. Даже не лет, а веков. Потому что был вампиром.
Ваймс недолюбливал вампиров. Гномы, конечно, те еще паскудники, но в трезвом состоянии более или менее блюдут закон; даже с троллями можно ладить, главное – не упускать их из виду. Но от всех этих умертвиев у капитана начинала чесаться шея. Живи и дай жить другим – совсем неплохой девиз, но в случае с вампирами его смысл несколько искажался…
Господин Моркомб был неторопливым, как черепаха, и очень бледным. До сути дела он добирался целую вечность, зато, когда добрался, эта самая суть пригвоздила Ваймса к стулу.
– Сколько?!
– Э, думаю, не ошибусь, если скажу, что вся собственность, включая фермы, районы городской застройки и небольшой участок невещественности рядом с Университетом, оценивается приблизительно в семь миллионов долларов дохода в год. Да, в семь миллионов. По текущим расценкам.
– И это все мое?!
– С момента заключения брака с госпожой Сибиллой. Хотя в своем письме она дала мне указание предоставить вам доступ ко всем ее счетам начиная с нынешнего момента.
Жемчужные мертвые глаза внимательно смотрели на капитана Ваймса.
– Госпожа Сибилла, – пояснил он, – является собственницей приблизительно одной десятой части Анка и обширных владений в Морпорке, не считая, конечно, значительных сельскохозяйственных угодий…
– Но… но… мы… это будет не только мое, а наше…
– По этому вопросу также имеются конкретные указания от госпожи Овнец. Она передает всю собственность вам как супругу. У нее несколько… старомодный подход.
Моркомб протянул Ваймсу сложенный лист бумаги. Капитан взял его, развернул и не поверил своим глазам.
– В том случае, если вы скончаетесь раньше своей половины, – бубнил господин Моркомб, – согласно общему праву супружества, собственность вернется к прежнему владельцу. Или, разумеется, к любому плоду данного союза.
Ваймс ничего не сказал на это. Большая часть извилин его мозга сплавились друг с другом, он просто сидел с отвисшей челюстью и слушал.
– Госпожа Сибилла, – слова адвоката доносились до него откуда-то издалека, – уже не молода, однако ее здоровье можно назвать отменным, поэтому я не вижу причин…
Оставшуюся часть встречи Ваймс провел в автоматическом режиме.
Даже сейчас он не мог думать о встрече с Моркомбом – его мысли сразу куда-то уносились. Когда мир оказывался слишком сложным для понимания, мысли капитана Ваймса машинально перескакивали на более безобидные темы.
Капитан выдвинул нижний ящик стола и уставился на блестящую бутылку «Древнего Отборного Виски Джимкина Пивомеса». Ваймс и сам не знал, как она здесь оказалась. Почему-то он ее не выбросил.
Ага, давай, возьмись за старое, и отставки тебе не видать как своих ушей. Довольствуйся сигарами.
Ваймс задвинул ящик, откинулся на спинку стула и достал из кармана недокуренную сигару.
Да, Стража уже не та, что прежде. Политика. Ха! Старые стражники, такие как сержант Каппль, перевернулись бы в гробах, если б узнали, что в Ночную Стражу приняли…
И тут мир взорвался.
Оконное стекло разлетелось вдребезги, изрешетив стену за спиной Ваймса осколками и порезав капитану одно ухо.
Он упал на пол и закатился под стол.
Ну все, его терпение лопнуло! Алхимики взорвали свою Гильдию в последний раз, и уж он, капитан Ваймс, об этом позаботиться…
Осторожно высунувшись в окно, Ваймс увидел столб пыли. Вот только взорвались не алхимики, а Гильдия Наемных Убийц…
* * *
Ваймс как раз подходил к воротам Гильдии, когда по Филигранной улице трусцой примчались остальные стражники. Пара одетых в черное убийц преградила капитану путь – достаточно вежливо, но в тоже время ясно давая понять, что в качестве следующего шага последует невежливость. Из-за ворот доносился топот носящихся туда-сюда ног.
– Видите этот значок? – спросил Ваймс. – Видите?
– Тем не менее это территория Гильдии, – ответил один из убийц.
– Именем закона, я требую пропустить! – заорал Ваймс.
Убийца несколько встревожено улыбнулся, но все же возразил:
– Закон гласит, что в стенах Гильдии преимущественную силу имеет закон, принятый данной Гильдией.
Ваймс свирепо воззрился на убийцу, но сказать было нечего. Законы города, какими бы они ни были, у ворот Гильдий прекращали свое действие. Гильдии жили по собственным законам. Гильдии владели…
Он помотал головой.
За его спиной младший констебль Ангва наклонилась и подняла осколок стекла.
Поворошила ногой осколки камня.
А потом ее взгляд встретился со взглядом маленького дворового пса неопределенного вида. Пес внимательно разглядывал ее из-за повозки. На самом деле вид у дворняги был не такой уж неопределенный. Скорее, вполне определенный. Пес выглядел как дурной запах изо рта, только с мокрым носом.
– Гав, гав, – несколько неохотно сказала дворняга. – Гав, гав, гав, а еще р-р-р.
После чего пес засеменил к началу переулка. Ангва огляделась и последовала за ним. Все остальные стражники столпились вокруг Ваймса, который несколько снизил свой тон.