Тролль с подозрением осмотрел лоток и взял булочку.
– Б-р-р-р, какая гадость! – рявкнул он. – В ней аммонит. Гадость!
– Извини? – не понял Достабль.
– А этот сланец, – сказал тролль, – черствый.
– Восхитительный и свежий! Как раз такой любила тесать твоя мамочка!
– Да, а этот чертов гранит весь пронизан кварцем, – добавил другой тролль, склонившись над Достаблем. – Кварц засоряет артерии.
Он бросил камень на лоток. Тролли не торопясь побрели прочь, изредка оборачиваясь, чтобы смерить Достабля подозрительными взглядами.
– Черствый? Черствый?! Как он может быть черствым? Это же камень! – закричал Достабль им вслед.
Но потом пожал плечами. Ну и ладно. Настоящий бизнесмен должен с достоинством пережить первое поражение.
Он закрыл крышкой лоток с камнями и открыл другой.
– Пещерная пища! Пещерная пища! Крыса! Крыса! Крыса-на-палочке! Крыса-в-булочке! Хватай, пока мертвые! Отведайте!…
Где-то наверху зазвенело стекло, и в лоток воткнулся младший констебль Дуббинс.
– Не стоило так торопиться, – укоризненно сказал Достабль. – Всем хватит.
– Вытащи меня, – раздался приглушенный голос Дуббинса, торчащего вверх ногами. – Или дай кетчуп.
Достабль схватил гнома за обледеневшие башмаки.
– Только что с гор спустился, да?
– Где мне найти человека, который держит ключи от склада?
– Если тебе понравилась наша крыса, почему бы не попробовать…
В руке Дуббинса, словно по волшебству, возник топор.
– Отрублю ноги по колено.
– ТебенуженГерхардСтелькаизГильдииМясников.
– Хорошо.
– Атеперьпрошуопуститопор.
Дуббинс убежал, поскальзываясь на булыжниках.
Достабль посмотрел на обломки тележки. Шевеля губами, подсчитал убытки.
– Эй! – закричал он вслед гному. – Ты должен мне за три крысы!
Лорд Витинари проводил взглядом капитана Ваймса, и ему стало немножко стыдно. Он не мог понять почему. Конечно, капитану пришлось несладко. Но другого выхода не было…
Патриций достал ключ из шкафчика, стоявшего рядом со столом, и подошел к стене. Его рука коснулась пятна на штукатурке, ничем не отличавшегося от других пятен, но от прикосновения именно к этому сработал потайной механизм и часть стены открылась. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули.
Никто не знал всех проходов и тоннелей, спрятанных в стенах дворца; поговаривали, будто некоторые тоннели идут чуть ли не под всем городом. Отчасти в этом была правда: Анк-Морпорк славился своей разветвленной системой подвалов. Человек с киркой, хорошо ориентирующийся на местности, мог пройти куда угодно, нужно было только пробить старые, воздвигнутые давным-давно стены.
Лорд Витинари спустился по нескольким узким лестницам и прошел по коридору к двери, которую отпер ключом.
Помещение это нельзя было назвать темницей, оно было просторным, освещалось несколькими большими, но высоко расположенными окнами. В нем пахло деревянными опилками и клеем.
– Поберегись!
Патриций пригнулся.
Что-то похожее на летучую мышь с треском и жужжанием пролетело над его головой, беспорядочно покружилось в центре комнаты и развалилось на дюжину дергающихся кусков.
– Вот те на, – раздался мягкий голос. – Придется возвращаться к чертежной доске. Добрый день, ваша светлость.
– Добрый день, Леонард, – кивнул патриций. – Что это было?
– Я назвал это «машущим-крыльями-и-летающим-прибором», – ответил Леонард Щеботанский, спускаясь со своей стартовой стремянки. – Работает от скрученных вместе гуттаперчевых полос. Но, боюсь, над изобретением надо еще поработать.
Леонард Щеботанский был совсем не старым. Он относился к тем людям, которые начинают выглядеть почтенными в возрасте тридцати лет и, вероятно, точно так же будут выглядеть в девяносто. И лысым, если говорить честно, он не был. Просто его голова выросла из волос и возвышалась над ними, как величественный каменный купол над лесом.
Идеи порхают по вселенной туда-сюда. Главная их цель – если у идей, конечно, есть цель – это попасть в нужный ум в нужном месте в нужное время. Они задевают нужный нейрон, возникает цепная реакция, и через короткий промежуток времени кто-то уже щурится от света телевизионных софитов, сам недоумевая, и как это он додумался продавать хлеб в первозданном, донарезанном, виде.
Леонард Щеботанский знал о существовании вдохновляющих идей не понаслышке. Одним из его ранних изобретений стал заземленный ночной колпак, который он придумал в надежде на то, что эти треклятые идеи перестанут оставлять раскаленные добела следы в его измученном воображении. Однако колпак почти не помогал. Леонард из личного опыта знал, как стыдно просыпаться на простынях, испещренных эскизами неизвестных осадных машин и новейших устройств для чистки яблок.
Род Щеботанских был достаточно богат, и молодой Леонард учился во многих школах, откуда вынес огромный мешок разнообразных знаний, несмотря на привычку пялиться в окно и зарисовывать полет птиц. Леонард Щеботанский относился к категории тех несчастных людей, чья судьба – пребывать в неизбывном восхищении миром, его устройством, вкусом, формой и движением…
А лорд Витинари, в свою очередь, восхищался Леонардом, вот почему тот до сих пор был жив. Некоторые вещи настолько выбиваются из себе подобных, что становятся идеальными, и поэтому их не уничтожают, их бережно хранят.
Леонард Щеботанский был примерным заключенным. Чтобы он вел себя смирно, нужно было лишь снабдить его в достаточном количестве досками, проволокой и краской, а также бумагой и карандашами.
Патриций отодвинул стопку чертежей и сел.
– Очень занимательно, – кивнул он. – Что это?
– Мне было интересно попробовать сделать серию рисунков, которые бы рассказывали какую-нибудь историю.
– Забавно, – признал лорд Витинари. – Особенно мне нравится этот тип с крыльями, как у летучей мыши.
– Благодарю. Может, чашку чая? Я немного соскучился по общению, в последнее время почти не вижу людей, кроме того человека, который смазывает петли.
– Я пришел, чтобы…
Патриций замолчал и указал на один из рисунков.
– К нему прилипла какая-то желтая бумажка, – сказал он и попытался ее оторвать.
Она отлепилась с едва слышным сосущим звуком и тут же прилипла к его пальцам. На бумажке знакомым неровным подчерком Леонарда задом наперед было написано: «агамуБ ялд котемаз: ястежак, театобар».
– О, кстати, – сказал Леонард. – Замечательная штучка. Я назвал ее «удобная-бумажка-для-заметок-которая-легко-приклеивается-и-отклеивается».