– Как называются эти длинные палки с топорами на концах? – спросил Асфальт.
– Алебарды, – просветил его Бадди.
– Что-то многовато алебард, – заметил Золто.
– Перестаньте, – сказал Утес. – Мы-то тут при чем? Мы – всего лишь музыканты.
– А еще я вижу людей в длинных мантиях и с золотыми цепями, – сообщил Асфальт.
– Магистрат, – узнал Золто.
– Помните всадника, который обогнал нас сегодня утром? – спросил Асфальт. – Может, новости уже и досюда дошли…
– Да, но не мы же разнесли тот театр! – воскликнул Утес.
– Ага. Вы всего лишь шесть раз выступили на бис, – хмыкнул Асфальт.
– И беспорядки на улицах устроили не мы.
– Уверен, эти типы с пиками все поймут.
– Может, они просто не хотят, чтобы мы перекрашивали их гостиницы? – задумался Утес. – Я же говорил, оранжевые шторы не подходят к желтым обоям.
Телега остановилась. Толстый мужчина в треуголке и отделанной мехом накидке крайне неприветливо оглядел музыкантов.
– Это вы – музыканты, более известные под названием «Рок-Группа»? – спросил он.
– А в чем проблема, начальник? – поинтересовался Асфальт.
– Я – мэр Щеботана. А согласно щеботанским законам, музыка Рока не может исполняться на территории города. Можете сами убедиться, вот он, наш закон…
Он взмахнул свитком. Золто ловко выхватил у него пергамент.
– Чернила даже еще не высохли, – заметил он.
– Музыка Рока представляет собой нарушение общественного порядка, признана вредной для здоровья и морали и вызывает неестественные движения тела у в остальном здорового народонаселения, – парировал мэр и забрал у Золто свиток.
– Ты хочешь сказать, мы не имеем права въезжать в Щеботан? – спросил Золто.
– Въезжайте сколько угодно, – развел руками мэр, – но играть вы тут не можете.
Бадди вскочил.
– Но мы должны играть! – воскликнул он и взмахнул гитарой.
Паренек сжал гриф и угрожающе занес над струнами дрожащую руку.
Золто в отчаянии закрутил головой. Утес и Асфальт закрыли уши ладонями.
– Ага, – довольно усмехнулся гном. – Вижу, пришла наконец моя очередь вести переговоры.
Он спустился с телеги.
– Полагаю, ты, ваша милость, еще не слышал о музыкальном налоге?
– О каком-таком музыкальном налоге? – произнесли Асфальт и мэр одновременно.
– Он введен совсем недавно, – продолжил Золто. – В связи с невероятной популярностью музыки Рока. Музыкальный налог, пятьдесят пенсов с билета. Насколько помню, в Сто Лате он составил около двухсот пятидесяти долларов. А в Анк-Морпорке – в два раза больше, конечно. Патриций его придумал.
– Правда? Очень похоже на Витинари, – согласился мэр и задумчиво потер подбородок. – Двести пятьдесят долларов, говоришь? В Сто Лате? Городишко-то совсем никакой.
Встревоженный стражник с перьями на шлеме отдал честь.
– Прошу прощения, ваша милость, но в послании из Сто Лата говорится…
– Замолчи, – раздраженно оборвал его мэр. – Я думаю.
Утес склонился к гному:
– Это подкуп?
– Налогообложение, – возразил Золто.
Стражник еще раз отдал честь.
– Но, ваша милость, стражники…
– Капитан! – рявкнул мэр, не сводя задумчивого взгляда с Золто. – Это – большая политика! Так что заткнись!
– Еще и политика? – удивился Утес.
– А в качестве изъявления доброй воли, – вкрадчиво промолвил Золто, – мы предлагаем выплатить этот налог до выступления, а не после. Ну, что скажешь?
Мэр смотрел на них в полном изумлении, так как не мог представить себе, что у каких-то музыкантов могут быть такие деньги.
– Ваша милость, в послании говорится…
– Двести пятьдесят долларов, – повторил Золто.
– Ваша милость…
– Капитан, – произнес мэр, явно приняв некое решение, – тебе прекрасно известно, что жители Сто Лата не совсем нормальны. В конце концов, это всего лишь музыка. Я же говорил, что послание сразу показалось мне странным. Какой вред может причинить музыка? Кроме того, эти молодые лю… гм, тролли, гном и человек определенно пользуются успехом.
Судя по всему, последнее обстоятельство сыграло в колебаниях мэра решающую роль. Мелкими жуликами они быть не могли, ну кому может понравится мелкий жулик?
– Да, но Псевдопо…
– А, они… Высокомерная толпа. Что плохого в музыке? – Он так и пожирал Золто глазами. – Особенно если она идет на пользу обществу. Пропусти их, капитан.
Сьюзен запрыгнула в седло.
Она знала это место. Даже была там однажды. Вдоль дороги установили новую ограду, но легче от этого не стало.
И время она тоже знала.
Именно после случившегося этот изгиб назвали Поворотом Мертвеца.
– Привет, Щеботан!
Бадди взял аккорд и встал в свою фирменную позу. Его окружало едва заметное белое сияние, похожее на блеск дешевых бус.
– А! А-а-а! И-и-и-и!
Приветственные крики превратились в уже знакомую стену звука.
«Я думал, что нас убьют люди, которым мы не нравимся, – подумал Золто. – А теперь мне кажется, мы погибнем от рук людей, которые нас обожают…»
Он осторожно огляделся. Вдоль стен стояли стражники, капитан у них был не дурак… «Надеюсь, Асфальт подогнал телегу туда, куда я его просил».
Он посмотрел на сверкающего в свете рампы Бадди.
«Пара выступлений на бис, потом вниз по черной лестнице и прочь отсюда», – подумал Золто.
Кожаная сумка была прикована цепью к ноге Утеса. Любому попытавшемуся ее украсть придется утянуть с собой и барабанщика, весившего целую тонну.
«Я даже не знаю, что мы будем играть, – подумал Золто. – И никогда не знал. Просто дую в трубу… и все. Это неправильно… Что-то тут не так».
Бадди взмахнул рукой на манер дискобола, и аккорд буквально прыгнул в уши зрителей.
Прежде чем музыка Рока заполнила его душу, Золто успел подумать: «Я умру. Это – часть музыки. Причем умру очень скоро. Я чувствую это. Каждый день. Смерть все ближе…»
Он снова взглянул на Бадди. Тот осматривал зал, словно искал кого-то в вопившей толпе.
Они сыграли «Музыку, Которая Трясет». Они сыграли «Туман Над Капустой». Они сыграли «Стремянку В Облака». (И сотни людей в зале поклялись, что утром же пойдут и купят гитары.)
Они играли с сердцем и особенно с душой.