– Все прекрасно. – Наверн Чудакулли сел. – А у вас как? Со здоровьем все в порядке?
– Лучше не бывает. Погода вроде опять пошла на потепление.
– Вчера был особенно хороший день.
– А завтрашний может быть еще лучше. Во всяком случае, так говорят.
– Ну, мы могли бы помочь кое-каким заклинанием…
– И это правильно.
– Согласен.
– Гм…
– Безусловно.
Некоторое время патриций и аркканцлер наблюдали за бабочками. Слуга принес охлажденные напитки в длинных бокалах.
– Интересно все же, что они там делают… с цветами?… – нарушил затянувшееся молчание лорд Витинари.
– Это вы о чем? Патриций пожал плечами.
– Не обращайте внимания. Пустяки, просто пришло в голову. Кстати, раз уж вы так удачно зашли, аркканцлер, – заглянули по пути, направляясь по каким-то своим, разумеется, бесконечно более важным делам… Так вот, не могли бы вы оказать мне любезность и ответить на один несложный вопрос: кто есть Великий Волшебник?
Чудакулли задумался.
– Может быть, декан? – предположил он. – Поистине великий человек, столько жрать…
– Чутье подсказывает мне, что этот ответ несколько неправилен, – возразил лорд Витинари. – Контекст наводит на мысль, что «великий» в данном случае означает «самый лучший».
– Тогда точно не декан, – решительно качнул головой Чудакулли.
Преподавательский состав Незримого Университета… Картина, открывшаяся внутреннему взору лорда Витинари, воплощала небольшую цепь округлых холмов в остроконечных шляпах.
– О да, вряд ли декан велик в этом смысле, – вслух заключил он.
– Э-э… А могу ли я поинтересоваться, в связи с чем, собственно, возник вопрос?
Патриций положил руку на набалдашник трости.
– Пойдемте, – сказал он. – Думаю, лучше будет, если вы сами все увидите. Лично я ума не приложу, что все это значит.
Следуя за лордом Витинари, Чудакулли с интересом осматривался. Не часто выпадает случай прогуляться по садам, которые во всех садоводческих книгах упоминаются в разделе «Самые Распространенные Ошибки и Заблуждения».
Их разбил (очень, очень уместный глагол) прославленный (дурная слава – это ведь тоже слава) садовник и на все руки изобретатель Чертов Тупица Джонсон. Благодаря свойственным ему рассеянности и полному незнанию элементарных законов математики его сады как нельзя лучше подходили для любителей острых ощущений.
Есть люди, которые строят, используя скрытые, но благожелательные силы магнитных полей. Так вот, Чертов Тупица Джонсон был совсем иного рода гением. Его произведения неведомым образом приводили в действие некие тайные силы природы. Солнечные часы с колоколами то и дело взрывались, обезумевшая каменная кладка в конце концов покончила с собой, а литые садовые решетки расплавились – пока только в трех местах, но начало было положено.
Патриций провел аркканцлера через калитку, и они вошли в нечто вроде голубятни. Внутри вилась скрипучая деревянная лестница. Вездесущие анк-морпоркские голуби [4] приветствовали незваных гостей злобным бормотанием и курлыканьем.
– Странное здание, никогда не видел ничего подобного, – заметил Чудакулли, с опаской ставя ногу на лестницу.
Ступеньки отозвались жалобным стоном. Патриций извлек из кармана ключ.
– Насколько я понимаю, изначально господин Джонсон строил улей, – заметил он. – Однако за отсутствием таких больших пчел мы нашли этому… зданию другое применение.
Он отпер дверь. Они оказались в большом квадратном помещении. На каждой стене было по незастекленному окну. Закрепленные в пустых проемах деревянные распорки с колокольчиками на шнурках, очевидно, предназначались для того, чтобы подавать сигнал, если в «голубятню» заглянет какой-нибудь крылатый посланец.
В центре комнаты на столе сидела здоровенная птица – Чудакулли и не подозревал, что такие бывают. Птица повернулась и уставилась на аркканцлера желтым, похожим на здоровенную бусину зраком.
Патриций извлек из кармана баночку с анчоусами.
– Честно говоря, этого гостя мы никак не ждали, – сообщил он. – Прошлый раз такой посланец заглядывал к нам почти десять лет назад. А раньше мы все время держали на льду пару-другую свежих скумбрий.
– Это, случаем, не бесцельный альбатрос? – высказал догадку Чудакулли.
– Он самый и есть, – подтвердил лорд Витинари. – И причем прекрасно обученный. Сегодня вечером отправится в обратный путь. Только подумайте – шесть тысяч миль на банке анчоусов и бутылке рыбьего жира, что Стукпостук, мой секретарь, разыскал на кухне. Поразительно.
– Не понял? – переспросил Чудакулли. – В обратный путь куда?
Лорд Витинари повернулся лицом к аркканцлеру.
– Тут надо кое-что уточнить. О Противовесном континенте даже речи не идет, что бы вы там себе ни подумали, – сурово ответил патриций. – Перед вами вовсе не тот альбатрос, что, как правило, используется в Агатовой империи для доставки почты. Всем прекрасно известно, что мы с этой таинственной страной не поддерживаем никаких контактов. И эта птица отнюдь не первая за много лет, и она не принесла нам странное и загадочное послание. Я понятно объясняю?
– Нет.
– Отлично.
– Значит, это вовсе не альбатрос?
– Вижу, вы уловили суть вопроса, – улыбнулся патриций.
Наверн Чудакулли, хотя и являлся гордым обладателем большого и эффективно работающего мозга, чувствовал себя не вполне уютно, когда дело касалось всяких двусмысленностей и околичностей. Он покосился на длинный зловещий клюв птицы.
– А по мне, так самый настоящий альбатрос, демоны его побери, – почесал в затылке аркканцлер. – Вы же только что сами сказали, что так оно и есть. Я, помню, спросил у вас, уж не бесцельный ли альбатрос…
Патриций в раздражении махнул рукой.
– Давайте не будем вдаваться в орнитологические изыскания, – прервал он. – Суть в том, что в почтовом мешке этой птицы мы нашли вот этот листок бумаги…
– То есть вы не нашли там этот листок? – уточнил Чудакулли, пытаясь не запутаться окончательно.
– Ну да, разумеется. Именно это я и хотел сказать. В общем, этот листок совсем не тот, да и вообще не листок, честно говоря. Взгляните-ка.
Он вручил аркканцлеру послание.
– Рисунки какие-то, – заметил Чудакулли.
– Это пиктограммы Агатовой империи, – объяснил патриций.
– Вы хотите сказать, что это не пиктограммы Агатовой империи?
– Да, да, само собой, – устало вздохнул патриций. – Вижу, вы истинный знаток дипломатического искусства. Ну и… вы поняли общую картину?