Ну а пока… пока мы с Ягой входили на царское подворье. Предгрозовое состояние ощущалось повсюду. Даже сам воздух над государевым теремом был насыщен электричеством до предела. Слуги передвигались на цыпочках, стража замерла в манекенной неподвижности, бояре боялись шмыгнуть носом. Впечатление такое, словно от любого незначительного жеста или слова с небес обрушатся гром и молния, дабы вусмерть испепелить неосторожного. Я тихо отправил бабку в дворницкую. При всех гороховских закидонах он вряд ли бы потребовал перенести тело любовницы в свои покои. У царских ворот поскуливающей сворой толпились приближенные бояре. В мою сторону они даже не смотрели, я для них вечный чирей на пояснице. Двое самых храбрых испытывали судьбу, лепеча что-то верноподданническое у замочной скважины:
– Надежа-государь, уж не прогневайся, яви свое личико ясное рабам твоим безутешным…
Я с трудом удержался от раздраженного чихания. Видимо, у царя терпения было меньше – в дверь изнутри так пнули сапогом, что обоих жалобщиков припечатало к противоположной стене. Пока их отклеивали от растительного орнамента, внутрь решительно шагнул дородный, но низкорослый боярин Бодров. Тот точно начал с ахинеи, да еще так громко…
– Не след государю русскому из-за девки дворовой слезы лить! Добро б еще была роду знатного, боярского, как вон моя Лариса… – После чего послышался глухой звук удара, и правдолюбец вылетел через дверь головой вперед на средней высоте. Метровая боярская шапка была надета на него по самые плечи.
– Кого еще черти несут?! – с истерической издевкой проорал Горох, встав на пороге.
– Меня.
– Участковый…
– Так точно, младший лейтенант Ивашов Никита Иванович. Пустите, пожалуйста, поговорить надо…
Царь долго соображал, что бы такое язвительно-обидное бросить мне в лицо. Не придумал, мотнул головой и молча пропустил меня вперед. Бояре возмущенно ахнули, но государь демонстративно захлопнул двери у них перед носом.
– Выпьешь?
– Выпью. – Мне действительно хотелось выпить, не меньше чем ему.
Горох взял с подоконника ополовиненный штоф, зубами вытащил пробку и нервно разлил в две стопки. Пили не чокаясь…
– Когда это случилось?
– Утром… а может, и ночью. Бабки всполошились, что у нее ставни не заперты, все ведь закрывают по ночам. Дверь была не заперта, вошли, глянули – она на лавке, коса по полу… – Ему было трудно говорить. Что бы мы ни думали о случайных связях начальника и подчиненной – мы все равно никогда не знаем всего. Дворовая девка и царь… Видимо, даже сам Горох не подозревал, как много места она занимает в его душе.
– Тело никто не трогал?
– Вроде нет…
– Я отправил туда Ягу. Она проведет необходимую экспертизу, поищет возможные улики. Вы успели вчера посмотреть протокол допроса дьяка?
– Успел… – Горох добавил еще по стопочке и кивнул мне: – Ты говори, Никита Иванович, мне забыться надо, отвлечься, не то сорвусь… Что-то там по поводу черноволосой девицы?
– Да, но вполне возможно, что это парик или волосы были перекрашены. По словам дьяка, она приходила вместе с Ксенией в ночь перед кражей чертежей.
– Помню… Ночь эту помню хорошо, а вот с девкой суета какая-то получается. Не было у меня никого. Вот сам посмотри… Вход сюда один, здесь окно, лавка, столик малый да шкафчик с закусками – где спрячешься? Я-то сам в спальне был, вот за этой дверью, Ксюша вошла одна. Ежели кто с ней и был, так за дверями остался.
– Значит, фактически один на один с потайным сундучком?
– Да говорю же, отколь ему, вору, было знать, где что прячется?! Тут ить угадать надо, куда ступить, как обернуться, опять же ключи у меня на шее были.
Я подошел к двери в спаленку, на них не оказалось ни замка, ни крючочка.
– Вы спали с Сухаревой?
– Нет… в бирюльки играли, – буркнул царь.
– Я не в этом смысле. Она осталась у вас ночевать? Вы уснули вместе?
– Ну да вроде… а что?
– Если гражданка Сухарева по простоте своей провела вплоть до ваших покоев свою «подругу», оставила ее «погодить» на лавочке, а сама вошла к вам в спальню – естественно, что вы вторую девушку не видели. А вот она вполне могла заглянуть к вам, убедиться, что все тихо, снять ключи, совершить кражу и перед уходом повесить их вам обратно на шею.
– А…а…а из терема как же? – попытался возразить пораженный государь.
– Просто, – ответил я. – Стрельцы никогда не станут задерживать девицу, выходящую из ваших покоев. Они даже отвернутся, чтоб не глядеть куда не надо. В ваши амурные дела рискнул сунуть нос лишь дьяк Филимон Груздев, прочие стыдливо молчали.
– Да-а… – Горох обхватил голову руками и вновь потянулся к выпивке, но в дверь постучали.
– Баба Яга с экспертизою! – доложили царские стрельцы. – Очень уж принять просют…
Яга вошла бочком, царя она боялась и уважала, хотя «ради интересов следствия» всегда проявляла при нем несгибаемую твердость. Горох важно кивнул, широким жестом указал старушке на скамью рядом с собой и полез за третьей стопкой. На дне штофа еще что-то плескалось…
– Нет. На сегодня алкоголя достаточно, я при исполнении.
– Ладно, тебе не наливаю. Мы с бабушкой на двоих выпьем, да?
– И ей нельзя. Давайте сначала выясним, что у нас там по делу.
– Сначала выпьем!
– Нет, – твердо уперлись мы с бабкой.
– За покойницу?! – мгновенно набычился государь, сведя брови над переносицей под совершенно невероятным углом. Мы выдержали тяжелый психологический поединок, и в конце концов под нашими праведными взглядами Горох опустил глаза и сдался.
– Докладывайте, – попросил я Ягу.
– Докладаю, – приступила бабка. – Гражданка Сухарева Ксения Николаевна не своей смертью померла. Убили ее. Отравили начисто, тем же ядом и тем же макаром. В кружке с чаем развели, да ей и подсунули. На столе халва осталась, пряники, пирог, кусками порезанный, – не одна она за полночь чаевничала. На мизинчике левом ноготок сломан, токо уголок остренький торчит. Думаю, ужо когда падала, убивец ее поддержал, чтоб шуму не было, а она об его одежу али еще чего ноготь и обломила.
– Возможно, оставив царапину или ссадину? – уточнил я. Бабка согласно кивнула.
– Да вот волос еще, рыжий, длинный… Больше ничего полезного сказать не могу. Все обсмотрела, обыскала, обнюхала – прямого чародейства нет. Но было оно… что-то такое махонькое в воздухе носится, а угадать не могу…
– Тот, кто взял чертежи, попытался залечь на дно. Однако из боязни, что мы его все равно достанем, он начал планомерно уничтожать свидетелей. Это может означать только одно – следствие движется в правильном направлении. К сожалению, я не великий Шерлок Холмс и не почтенный отец Браун. Наши милицейские методы зачастую рутинны и не всегда завершаются театрально эффектным финалом. Мы будем следовать путем логики и фактов, а факты таковы…