– Еремеев! Ко мне! – Я спрыгнул с дрожащих ворот, где, собственно, и руководил всем сражением, хлопнул по плечу подоспевшего Фому и обернулся к государю: – Ну что, пойдемте производить арест?
Кощея извлекли не сразу. Сначала царь собственноручно отключил какой-то неизвестный мне шпенек, и крылья летучего корабля замерли в неподвижности. То, что стрельцы извлекли из-под тяжелых пластов соли, не имело ни малейшего сходства с тем Кощеем, которого я знал. Просто какой-то обугленный скелет в драных лохмотьях, не подающий ни малейшего признака жизни. По совету многоопытной Бабы Яги его с ног до головы заковали цепями и в осиновом гробу отправили в царские темницы. До справедливого решения суда тело должно было находиться там. Хотя, как я понимаю, гражданин Бессмертный вполне мог и симулировать… Но вроде бы завтра отец Кондрат точно должен прибыть в Лукошкино, а при нем Кощей не посмеет даже пикнуть. Мы втроем не спеша направились в родное отделение, Горох увязался было следом, но его вовремя перехватили бдительные бояре. В захвате летучего корабля они демонстративно не участвовали, а вот по окончании всего шума соизволили прибыть, дабы напомнить государю о невозможности ронять царское величие пешей прогулкой с простолюдинами. Фома и его охранная сотня остались на месте преступления, там требовалось навести серьезный порядок и организовать ночную охрану «стратегического объекта». Летучий корабль, несколько потрепанный и поцарапанный, все еще был готов к эксплуатации. Улететь на нем, конечно, невозможно, но желающих просто покататься оказалось не так уж мало. Вроде бы взрослых мужиков приходилось отгонять как шкодливых мальчишек…
Баба Яга отправилась в терем, накрывать на стол, а нас прогнала в баню. Это правильно, в их времена все серьезные дела начинаются и заканчиваются баней. Не самая плохая традиция, скажу вам, а учитывая наше промокшее состояние… Митька опять заботливо взялся за веник, но лично у меня вторично обречь себя на порку не было ни малейшего желания. Парились недолго, я хотел о многом поговорить с Ягой. К нашему возвращению из бани бабка расстаралась, как могла. Особых разносолов, конечно, не было, но для голодного милиционера и подогретые щи с остатками курника казались настоящим пиром. Настойку Яга достала новую, лимонно-медовую, желтовато-янтарного цвета. Выпили молча, ели – тоже, разговорились позднее…
– А вот скажите, Никита Иванович, что ж царь теперь с Кощеем делать будет, коли он бессмертный?
– Ну не казнить, это точно… – важно подтвердил я. – Скорее всего, по зрелом размышлении, отправит куда-нибудь на окраину, в самый дальний острог. Там посадят в одиночную камеру, закуют в кандалы понадежнее, и… достаточно долгое время он не будет нас беспокоить.
– Чей-то недопонял я…
– А че ж тут непонятного, – пояснила Баба Яга, – рази ж какая тюрьма Кощея удержит? Ежели не сам цепи порвет, так найдет дурака-царевича, тот его пожалеет, водицы испить даст, а уж там и… Нет, милок, отродясь такого не бывало, чтоб сам Кощей Бессмертный из застенков каменных да кандалов железных сбежать не смог!
– Ну и шут с ним! – храбро заключил Митька. – Пущай себе бежит, а мы опять поймаем – и в кутузку!
– Это правильно. Работа у нас такая, интересная: они бегут, мы ловим. Ты бы вот лучше рассказал, почему Борова и Свина проворонил? Говорил, нет их. А они вон какие шкафы, в неподходящее время выискались…
– Да спрашивал же я, спрашивал! – виновато поник парень. – Соседи смеялись только… Дескать, у них что ни боров – то Борька. Имя-то самое свинячье. А боровов Юрок и нет ни одного, хотя свинья с поросятами почитай что у каждого во дворе имеется… Но ить взяли же их?
– Взяли, но это не твоя заслуга. Задержание двух уголовников, плотников экстракласса, произвели еремеевские ребята. Кстати, Фома вскользь упомянул, что оба вопят о своей невиновности. Они якобы творческие люди, члены какого-то союза, были приглашены на секретную миссию и, на кого работают, абсолютно не подозревали…
– Врут! – твердо припечатала Яга, хлопнув ладонью по скатерти. Стол дрогнул, бабка смутилась и разлила всем по второй.
– Врут, естественно. Только смертная казнь им за это все равно не светит. Убийств на них нет, особо тяжких преступлений тоже, пусть потрудятся годок-другой в исправительной колонии строгого режима. Может, сумеют организовать на каторге кружок по выпиливанию лобзиком…
– Никита Иванович, а вот я насчет девицы преступной, Олёна которая… – вновь загорелся Митька, за что Яга быстро отвесила ему воспитательный подзатыльник.
Я немного помолчал, но в принципе парень был прав…
– Видимо, ей удалось бежать. Я отвлекся на летучий корабль, от стрельцов информации насчет ее поимки не поступало. Сам ведь видел, как она буквально растворилась в воздухе…
– Шапка-невидимка! – напомнила бабуля.
Мне оставалось только признать свое поражение:
– Попробуем завтра допросить Кощея, он должен дать исчерпывающую картину тех печальных событий. Но если ничего не изменится, то… Олёна по-прежнему остается главной подозреваемой во всех четырех убийствах. Она знала, что мы будем в трактире Поганова, она передала свое кольцо сообщнице Настасье и вполне могла заявиться на встречу утром. Видя, что все пошло не по установленному сценарию, она отравила Селивестра Петровича. Бегство Настасьи тоже могло быть делом ее рук… Ей так же ничего не стоило отравить дворника, который мог дать нам информацию о единственной подружке своей дочери. Она легко подсыпала яд и самой Ксении Сухаревой, хладнокровно убив ее за чаем и подготовив для нас фальшивую улику. Наверняка именно она дралась с нами у поруба, а потом заколола бывшую подельницу…
– И мы такую злодейку преступную на свободе оставили?! – пораженно вытаращился наш младший сотрудник.
Я только развел руками:
– Будем искать. Пока она в шапке-невидимке, ей ничего не стоит уйти. Тем более что таможня теперь откроет все ворота. Но мне почему-то кажется, что мы с ней еще встретимся…
– Да уж не кажется! – изменившимся голосом вскрикнула Яга. – Чую запах чужой, девичий прямо за дверями нашими… Митенька, возьмись-ка за ухват, вот тока драки мне в доме напоследок не хватало!
…Дверь в горницу осторожно приоткрылась и в образовавшемся проеме показалась настороженная морда бабкиного кота. Мы облегченно выдохнули… Кот Василий бочком втиснулся в помещение и, поклонившись мне, сунул что-то в сморщенные руки Бабы Яги.
– Батюшки светы! Да тут записка тебе, Никитушка! То-то я чую – запах девичий…
– Что там? – изо всех сил стараясь казаться равнодушным, бросил я.
– Да так… – подмигнула бабка, – ничего особенного. Выдь-ка за ворота, там тебя одна знакомая для разговору дожидается.
Я, схватив в охапку фуражку и китель, прыгнул к дверям. Митьку, попытавшегося шмыгнуть следом, перехватила бдительная Яга.
– Дык… как же так, бабуля?! А вдруг это убивица многоопытная, Олёна-уголовница?
– Она и есть.
– Она?! И вы меня тут задерживаете?! Да ведь Никита Иванович один там и без оружия оборону держит. А пособить-то против злодейки и некому… пустите-е-е!