На самом же деле отправка обеих телеграмм была не чем иным, как классическим русским «казнить нельзя помиловать».
Решение Александра II занять Константинополь вызвало панику в британском кабинете. В тот же день, 30 января, лорд Дерби через посла лорда Лофтуса срочно запросил русское правительство, чем вызвана эта мера: заботой о безопасности христианского населения или же военными причинами, чтобы в то время, когда Англия и другие государства развевают свои флаги в Константинополе, там появилось и русское знамя? Горчаков ответил, что русское правительство руководствуется теми же побуждениями, что и британское, с той лишь разницей, что считает своим долгом покровительствовать не только своим подданным в Царьграде, но и всем христианам вообще, что оба правительства таким образом исполняют долг человеколюбия, и что общее их миролюбивое дело не должно поэтому иметь вид взаимной враждебности.
Но, увы, дальше угроз дело не пошло. А ведь в январе 1878 г. русские войска могли занять без проблем берег Босфора севернее Стамбула. Тогда же можно было потребовать от ошеломленных турок прохода русских судов из Черного моря в тот же Сан-Стефано. Повод мог быть вполне человеколюбивый — эвакуация больных и раненых из русской армии, в чем, кстати, русские весьма нуждались. Пароходы могли привезти в армию не только продовольствие и медикаменты, но и боеприпасы, а главное, морские мины. Несколько десятков мин, поставленных в узком Дарданелльском проливе или даже просто брошенных в него, могли надолго закупорить пролив.
Надо сказать, что Морское ведомство подготовило в январе — марте 1878 г. несколько пароходов для постановки мин, правда, не в Дарданеллах, а в Босфоре. Но ни великий князь, ни дипломаты, видимо, вообще не представляли себе, что такое морские мины.
Была и другая важная причина ввода войск в Константинополь или хотя бы занятия пары бухт в Босфоре или Мраморном море. В ходе боевых действий в 1877 г. у русских генералов и политиков постоянно вызывала сильную головную боль угроза Австрии нанести удар по Румынии и Бессарабии и полностью прервать растянутые коммуникации нашей действующей армии. Это было по силам австрийской армии. Другой вопрос, что две трети русской армии не были задействованы в турецкой кампании, и их было достаточно, чтобы раздавить лоскутную империю.
Взятие Константинополя могло полностью исключить угрозу австрийцев нашим коммуникациям. В этом случае боевая мощь русской армии резко возрастала. Вместо тысячи километров ужасных дорог от Бессарабии до Адрианополя любой груз мог быть оперативно доставлен по железной дороге до Одессы, Севастополя или портов Азовского моря, а затем за сутки на пароходе или за двое-трое суток на паруснике переброшен в Константинополь. Таким образом, 8-дюймовые мортиры из Брестской или Ивангородской крепостной артиллерии, снаряды, изготовленные петербургскими заводами, и мобилизованные резервисты из Нижегородской губернии могли быть доставлены за неделю в Проливы.
Русская береговая артиллерия из Севастополя, Одессы, Керчи и Очакова могла быть за одну-две недели переброшена к Дарданеллам. Половины ее было бы достаточно, чтобы отразить атаку всего британского флота. В принципе в узких проливах английские броненосцы могли быть расстреляны даже 6-дюймовыми мортирами обр. 1867 г. Тонкие броневые палубы английских броненосцев (25—75 мм) не могли выдержать попадания бронебойных мортирных бомб. Броненосцы же ранней постройки вообще не имели брони на палубах.
И это не авторские фантазии. В конце концов, русское командование отдало приказ о переброске тяжелой артиллерии в Босфор. Но сделало это на четыре месяца позже, чем следовало, и очень бестолково. 31 марта 1878 г. в Керченской крепости начали погрузку на корабли пяти 11-дюймовых пушек, пяти 9-дюймовых пушек, шести 9-дюймовых мортир и девяти 6-дюймовых мортир, как говорилось в приказе: «...для отправления их по назначению». Куда же береговые орудия назначались, в приказе было дипломатично опущено. Однако вскоре было получено распоряжение о выгрузке орудий и возвращении их на батареи Керченской крепости.
По приказу главнокомандующего в Галаце начали погрузку на суда орудий береговой и осадной артиллерии, оставшейся после захвата крепостей на Дунае. К 16 апреля 1878 г. на пароход «Одесса» и шхуны «Ингул» и «Салгир» было погружено восемь 8,5-дюймовых пушек, одна 8-дюймовая свинтная пушка, одна 9-дюймовая свинтная мортира, десять 6-дюймовых пушек дальнего боя (в 190 пудов) и двадцать 9-фунтовых пушек. Суда готовы были двинуться к Босфору, но 17 апреля поступил приказ об отмене похода.
Дело в том, что угроза занять Константинополь частично подействовала на англичан, и они решили вывести свои броненосцы из Мраморного моря. 19 (31) марта 1878 г. эскадра Хорнби прошла Дарданеллы и вышла в Средиземное море.
Однако уход Хорнби означал не конец кризиса, а лишь переход его в другую фазу. Русская армия по-прежнему стояла под Константинополем, а обе великих империи лихорадочно готовились к войне. Британский парламент проголосовал за выделение 6 млн. фунтов стерлингов на закупку вооружения. В Англии был произведен набор резервистов. А на Мальту стали прибывать транспорты с индийскими войсками. Риторический вопрос, стали бы индусы воевать с русской армией, особенно если бы Россия объявила о походе войск Туркестанского военного округа на Индию с целью ее освобождения от английских оккупантов.
Британское Адмиралтейство в срочном порядке «добровольно-принудительно» купило у Турции и Бразилии 4 броненосца, строившихся в Англии. Они получили названия «Орион», «Белляйл», «Суперб» и «Нептун».
Британии пришлось выплатить правительствам Турции и Бразилии свыше полутора миллионов фунтов стерлингов. Все корабли были разнотипными и, по оценке британских адмиралов, неудачными. Естественно, что все они имели дульнозарядную артиллерию. Причем только «Белляйл» вступил в строй к «шапочному разбору» — 19 июля 1878 г., а остальные еще позже: «Суперб» — 15 ноября 1880 г., «Нептун» — 3 сентября 1881 г., а «Орион» — 3 июля 1882 г., то есть через 2 года после окончания кризиса.
Естественно, что эти корабли не попали в состав «особой эскадры», которая с мая 1878 г. лихорадочно собиралась в водах метрополии. Ее командующим был назначен адмирал Кей, который 7 июня 1878 г. (н. ст.) поднял свой флаг на броненосце «Геркулес». «Особая эскадра» должна была войти в Балтийское море и атаковать Кронштадт.
18 июня (н. ст.) «особая эскадра» выстроилась на рейде Портленда. В ее состав входили 6 казематных броненосцев («Геркулес», «Резистенс», «Вэлиант», «Лорд Уорден», «Гектор» и «Пенелопа») и башенный броненосец «Тандерер», 6 броненосцев береговой обороны типа «Принц Альберт», один парусный фрегат, 4 канонерские лодки и одно посыльное судно.
Таким образом, хваленая «особая эскадра» представляла собой скопище самых разнотипных судов, неспособных взаимодействовать в составе соединения.
Зато британская пресса не скупилась на похвалы своей непобедимой армаде. Кульминацией пропагандистской кампании стал высочайший смотр «особой эскадры» 13 августа 1878 г. адмирал Фишер, заместитель адмирала Кея, знал, что королева Виктория не любит громкой пушечной пальбы, и сделал так, чтобы, когда эскадра давала «королевский салют», яхта королевы находилась на приличном расстоянии, чтобы «не слишком беспокоить ее величество». Эти меры предосторожности оказались кстати, и адмирал Кей получил благодарность от ее величества за «хорошее состояние кораблей эскадры».