Кроме военных судов и яхт в крейсеры можно было обратить и несколько пароходов Добровольного флота, а также пассажирских судов, закупленных за границей. Причем все возможности для этого имелись. Российские финансы к 1904 г. были в полном порядке, денег хватило бы и на покупку сотни пароходов.
А где взять личный состав для крейсеров? Традиционно в случае войны происходила мобилизация экипажей торговых судов. Но это само собой. Кроме того, в России имелось два источника, откуда можно было получить тысячи хорошо подготовленных матросов и офицеров. Это старые корабли Балтийского и Черноморского флотов.
К 1904 г. в составе Балтийского флота состоял ряд кораблей (формально они считались броненосцами береговой обороны) постройки 60—70-х годов XIX века, которые уже не представляли никакой боевой ценности. Орудия главного калибра этих броненосцев стали опасны только для их прислуги, а не для противника. Речь идет о броненосцах «Первенец», «Кремль», «Чародейка», типа «Адмирал Грейг» (4 единицы); устаревших крейсерах 1-го ранга «Князь Пожарский», «Минин», «Генерал-Адмирал», «Герцог Эдинбургский»; устаревших крейсерах 2-го ранга «Азия», «Африка», «Вестник» и других.
Можно было взять часть экипажей и снять торпедные аппараты с ряда малых миноносцев Балтийского флота, которые были неспособны идти на Дальний Восток.
Огромным запасом личного состава и вооружения для войны на Дальнем Востоке мог стать Черноморский флот. В мае 1904 г. контр-адмирал З.П. Рожественский поднял вопрос об отправке двух черноморских броненосцев «Потемкин» и «Три Святителя», а также минного заградителя «Дунай» с несколькими миноносцами на Дальний Восток. Однако из рапорта командующего Черноморским флотом вице-адмирала Г.П. Чухина стало известно, что и такой небольшой отряд невозможно подготовить к сроку: «Потемкин» еще достраивался, а готовившийся ему на замену эскадренный броненосец «Ростислав» требовал переделки отопления котлов с нефти на уголь — общее топливо для отправляемой эскадры. Остальные суда, по мнению Чухина, можно было приготовить к 1 августа 1904 г.
Главной же причиной отказа от посылки кораблей Черноморского флота на Дальний Восток стала трусость русского министра иностранных дел Ламздорфа и его коллег. Они представили в Морское ведомство резюме: «В общем, стало быть, получилась бы следующая картина: тяжелая война с Японией, требующая все большего напряжения морских и сухопутных сил: разрыв добрых отношений с Турциею; столкновение русского и английского флотов в Средиземном море и, наконец, война с Афганистаном и Великобританией в Средней Азии».
В этом «резюме» все было поставлено с ног на голову. Это англичане еще во времена Павла I смертельно боялись похода русских на Индию. Там прекрасно понимали, что такое Порт-Артур и что такое Булонь и Антверпен, куда в случае войны неизбежно пришли бы русско-германские войска.
Англичане желали поражения России в войне с Японией, но они никогда не вступили бы в войну на стороне Японии. Об этом говорят и мемуары британских руководителей, и рассекреченные ныне документы. Главным противником Британии уже тогда была Германия, а Россия представлялась единственным средством для ее укрощения.
Справедливости ради надо сказать, что противодействие Англии проходу военных русских судов через турецкие проливы и трусость наших дипломатов (и Николая II, разумеется!) не были фатальными для России. Под командованием столь бездарного флотоводца, как Рожественский, «Три Святителя» и «Ростислав» не смогли бы изменить ход Цусимского сражения. Но зато без всяких проблем на торговых судах через Проливы и по железной дороге с Черноморского флота и из береговых крепостей можно было свободно вывезти десятки 152-, 120- и 75-мм пушек Кане, сотни снарядов калибра 37—305 мм, торпедные аппараты, торпеды, мины заграждения и, наконец, тысячи хорошо обученных матросов, а также крепостных артиллеристов и минеров (наши крепости имели свои морские мины и минные заградители).
Элементарный расчет показывает, что несколько десятков русских крейсеров могли довести Японию до экономического краха еще в 1904 г., до похода 2-й Тихоокеанской эскадры. В 1904 г. японский флот должен был сторожить Порт-артурскую эскадру и владивостокские крейсеры, а также обеспечивать коммуникации между Японией, Кореей и Маньчжурией, где находились многочисленные японские армии. Поэтому выделить достаточных сил для противодействия русским крейсерам японцы физически не могли.
Русские крейсеры могли не только перехватывать суда, идущие в Японию, но и регулярно производить обстрелы японских портов и промышленных объектов, высаживать диверсионные отряды и т.д. Наконец, тихоокеанские суда, маскируясь под «нейтралов», могли ставить активные минные заграждения у берегов Японии и Кореи.
Собственно, и нет нужды описывать возможные действия русских крейсеров, достаточно почитать о действиях германских рейдеров в 1939—1943 гг. Причем 15-см пушки KL/45, установленные на германских рейдерах (по 6 орудий), не превосходили по своим баллистическим данным русские 152/45-мм пушки Кане. Скорость хода рейдеров была 14—16 узлов (у русских вспомогательных крейсеров в среднем больше). Причем все же достижения техники (дальняя радиосвязь, радары, авиация и т.д.) пошли только во вред рейдерам.
А к 1904 г. радиостанции на торговых судах были большой редкостью, да и дальность их действия составляла 50—100 миль. Японский флот был на порядок слабее английского. И, наконец, условия базирования у русских рейдеров к 1904 г. были несравненно лучше, чем у немцев в 1939—1943 гг.
Выход 2-й Тихоокеанской эскадры сопровождали слухи о том, что в Европу неведомым способом прибыл отряд японских миноносцев и что злые самураи хотят-де напасть на русскую эскадру при прохождении Датских проливов или в Северном море. Источники этих слухов до сих пор не выяснены. По моему мнению, было два независимых источника дезинформации — японская разведка и родная «охранка». Первой хотелось затянуть и осложнить поход эскадры Рожественского, а второй — получить лишние чины и кресты, а главное, сорвать огромный куш. Морское ведомство уже в апреле 1904 г. обратилось с просьбой к Министерству иностранных дел об организации с его помощью активной агентурной разведки при посредстве русских дипломатических служб в Швеции, Дании, Германии, Франции и других странах. Однако МИД отклонил просьбу флота, а запрошенные послы «дипломатически» отказались взять на себя организацию агентурной разведывательной работы в странах, где они были аккредитованы.
Тогда Морское ведомство вступило в переговоры с Министерством внутренних дел и его Департаментом полиции. Директор Департамента полиции А.А. Лопухин поручил организацию охраны пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры не только в датских и шведско-норвежских водах, но и на северном побережье Германии заведующему берлинской политической русской агентурой коллежскому советнику А.М. Гартингу. Гартинг (настоящая фамилия Абрам Геккельман) в начале 1880-х годов был революционером, затем последовал арест. Мастер политического сыска жандармский подполковник Г.П. Судейкин завербовал Геккельмана. На его совести было несколько громких провокаций. За одну из них Геккельман был заочно приговорен парижским судом к пяти годам тюрьмы. Агент Гартинг создал большую сеть наблюдательных постов в Дании и Северной Швеции. Для наблюдения за японскими миноносцами им была зафрахтована шхуна «Эллен».