После прорыва фронта в районе Сапун-горы мелкие части немцев повели наступление через станцию Инкерман на английский редут Виктория. Одновременно силами до батальона противник ворвался по Воловьей балке на гору Суздальскую. Под воздействием этих сил и десантных частей из Георгиевской и Сушильной балок части четвертого сектора обороны к полудню 29 июня отошли на западные скаты Килен-балки, на редут Камчатку и английский редут Виктория [173] .
В течение дня 29 июня немецкая авиация произвела более 1500 самолето-вылетов, сбросив около 10 тысяч бомб.
В дневнике Октябрьского обстановка описана без излишнего драматизма: «29 июня
1. 04.40. Прибыли два больших тральщика, 4 подводные лодки, 14 "дугласов", все разгрузились, ушли, взяв раненых.
2. Сегодня какая-то ночь особенная. Всю ночь противник вел огонь, идет сплошная канонада. Видимо, боезапас подвезли или готовят вновь наступление.
3. Донесли, что в районе мыса Фиолент появилось до 10 каких-то катеров. Наша БС-18 осветила прожектором, открыла огонь, 5 катеров потопила, 5 рассеяла, один человек выплыл на берег. Уточняют, что за пленный.
4. Три дня назад вышла к нам из Новороссийска подводная лодка С-32 и до сих пор не прибыла. Тревожусь.
5. Резервов нет, боезапаса мало. Видимо, дело идет к концу, к тому, что противник ворвется в город».
Совсем по-иному оценил обстановку Манштейн: «С успешной переправой через бухту, падением Инкерманских высот и прорывом 30-м армейским корпусом Сапунской позиции судьба Севастопольской крепости была решена» [174] .
К исходу 29 июня немцы захватили плато Сапун-горы, хутор Дергачи и Максимову дачу, почти всю Корабельную сторону, за исключением Малахова кургана, казарм Учебного отряда и Зеленой горки у железнодорожного вокзала.
Отходя, наши войска взорвали хлебозавод, отделение автоматической телефонной станции и железнодорожный тоннель. Были подорваны 11 штолен филиала артиллерийского арсенала базы в Инкермане.
В тот же день адмирал Октябрьский вместе с Военным советом Черноморского флота перебрался на запасной флагманский командный пункт, устроенный в подземном помещении 35-й башенной батареи. Туда еще 28 июня перевели командный пункт охраны водного района. Через несколько часов на 35-ю батарею прибыл и Военный совет Приморской армии.
Как позже рассказывал СВ. Галковский, адъютант Октябрьского: «Мы прибыли на 35-ю батарею ночью, после того, как фашисты прорвались на БФКП. Все мы были одеты в синие кители и черные фуражки. У Филиппа Сергеевича при себе оставался только маленький чемодан. КП 35-й батареи переоборудовали, по-видимому, из матросского кубрика. В небольшом помещении с двухъярусными койками, столом и несколькими стульями под потолком горела лампочка — работало аварийное освещение. Пока собирались, прибывали остальные, Филипп Сергеевич, вынув тетрадь, что-то писал, склонившись над столом. Последний Военный совет был короткий. Давались команды, назначали коменданта» [175] .
Вслед за командованием СОРа в район 35-й батареи — 16-й ложной батареи [176] переходили все тыловые службы армии и флота — санотдел, инженерный отдел и др. В 2 ч 00 мин 30 июня начальник штаба СОРа капитан 1-го ранга А.Г. Васильев приказал все радиовахты, пост скрытой связи на командном пункте СОРа в Южной бухте закрыть, а всему личному составу убыть на 35-ю батарею.
Одновременно с закрытием радиовахт на командном пункте Южной бухты, в 2 ч 00 мин 30 июня радиоцентр на 35-й береговой батарее вступил в строй, открыв 7 радиовахт. Узел связи был оборудован в потерне (подземном коридоре) левого командно-дальномерного поста на глубине 26 м, а антенны были выведены через вентиляционные отверстия.
30 июня был свернут командный пункт ПВО Черноморского флота. По приказу командования были сброшены в море у мыса Фиолент две радиолокационные станции воздушного обнаружения РУС-2. Оперативная служба ПВО была прекращена. Средства связи не работали. ПВО перестала существовать, а сигналы оповещения о воздушном противнике более не передавались.
В течение ночи на 30 июня немцы подтягивали силы и сосредотачивали их в трех районах: в районе хуторов Золотая Балка, Дергачи и Килен-балки. Всю ночь производилась переброска немецких войск с Северной стороны на южный берег Северной бухты.
Хутор Бермана, Юхарина балка, хутор Николаевка, Хомутовая балка, Лабораторная балка, слобода Корабельная, город, бухты к западу от юрода и район башенной батареи № 35 подверглись сильному артиллерийскому обстрелу. Десятки германских самолетов бомбили город, аэродром Херсонесский маяк и 35-ю батарею.
На аэродроме Херсонесский маяк доукомплектовался отдельный стрелковый батальон военно-воздушных сил, и из химических частей береговой обороны главной базы был сформирован второй батальон. Оба эти батальона составляли резерв командования СОРа.
С рассветом 30 июня немцы после мощной артподготовки и авианалета возобновили атаки по всему фронту, нанося главные удары по Балаклавскому шоссе, в направлении на Куликово поле и по Лабораторному шоссе, в направлении к вокзалу станции Севастополь.
Между 8 и 12 часами немецкая пехота, действовавшая вдоль Балаклавского шоссе на участке 9-й бригады морской пехоты, прорвала нашу оборону в районе хутора Максимовича и вышла к хутору Николаевка и на юго-западные скаты Хомутовой балки. Во вторую половину дня, развивая наступление под прикрытием артиллерии и авиации, немцы заняли хутор Максимовича и хутор Николаевку.
Одновременно части противника, наступавшие вдоль Лабораторной балки из района хутора Дергачи, прорвали нашу оборону и к исходу дня вышли к железнодорожной станции Севастополь.
Наши разрозненные части отходили к хутору Пятницкого, Рудольфовой слободе и к городу Севастополь.
Личный состав стационарных батарей № 19 (у хутора Максимовича), № 706 (у отметки 77,8) и № 703 (у отметки 73,0), израсходовав весь боезапас, подорвал материальную часть и вел бои в окружении. Бои продолжались до позднего вечера. Весь личный состав этих батарей погиб.
29 июня впервые за всю войну береговая артиллерия Севастополя открыла огонь по морским целям.
Несколько слов стоит сказать о судьбе батареи БС-18 «Кентавр-2». 30 июня прямой наводкой из 152-мм пушек Кане было подбито два немецких танка. Так сказано в донесении, на самом деле это были самоходки противника. К утру 1 июня на батарее осталось тридцать 152-мм шрапнельных снарядов и несколько практических. Спасибо Октябрьскому, вывезшему снаряды! Пришлось стрелять шрапнелью и болванками. Тем не менее в этот день атака румынского батальона на батарею была отбита с большими потерями. После этого противник пустил в ход авиацию, которая начала бомбить батарею. Было произведено несколько авианалетов и в результате повреждено одно орудие, а личный состав понес значительные потери ранеными и убитыми. Оставшиеся батарейцы по приказу командира батареи старшего лейтенанта Н.И. Дмитриева подорвали орудия и около 8 часов вечера 1 июля сумели пробиться на 35-ю батарею, где принимали участие в боях, в которых погиб Дмитриев.