Казалось бы, почему хотя бы на лето не вывезти семью комсостава из 300-километровой приграничной полосы? Тем более что 90–95 % командирских жен не были уроженками этих местностей. Ну и поехали бы к мамам, братьям и сестрам, в конце концов, в дома отдыха. Детей можно было отправить в детские сады с выездом на дачу и в пионерские лагеря, а их мам – пионервожатыми, поварихами, нянечками и т. д.
И замечу, Москва кое-что в этом направлении предпринимала. 22 декабря 1940 г. вышел приказ наркома обороны за № 0362, в соответствии с которым переводились на казарменное положение «летчики, штурманы и авиатехники, независимо от имеющихся у них военных званий, находящиеся в рядах Красной Армии менее 4 лет».
В 7-м пункте приказа говорилось: «Семьи летно-технического состава, переводимого на казарменное положение, к 1 февраля 1941 г. вывести с территории военных городков. Выселяемые семьи отправить на родину или переселить на местные городские и поселковые жилфонды вне расположения авиачасти» [37] .
Проезд семьи по железной дороге был бесплатным. Выдавалось и «пособие на устройство в новом месте» (2000–3500 руб., в зависимости от состава семьи). Если средняя зарплата рабочего составляла в то время 350–400 рублей, то сумма эта была значительная.
В приказе наркома говорилось: «В современной международной обстановке, чреватой всякими неожиданностями, переход от мирной обстановки к военной – это только один шаг. Наша авиация, которая первая примет бой с противником, должна поэтому находиться в состоянии постоянной мобилизационной готовности… Задача создания обученных и вполне подготовленных к бою летчиков несовместима с современным положением, когда летчик переобременен семейными заботами… Нигде в мире не существует таких порядков, чтобы летчики жили по квартирам с семьями и чтобы авиационные части представляли из себя полугражданские поселки. Терпеть такое положение далее – это значит ставить под удар дело боевого воспитания наших летчиков, дело укрепления нашей авиации, оборону нашей страны» [38] .
Между прочим, таких приказов, предвосхищавших события июня – июля 1941 г., Москва отдавала много. Вспомним несколько грозных приказов Ворошилова о маскировке аэродромов и других военных объектов. Но на местах выполнение подобных приказов попросту саботировалось.
Комсоставу, как младшему, так и старшему, уж очень не хотелось расставаться с семьями хотя бы на полгода. Лично я думаю, что тут решали все «ночные кукушки», а не интересы службы.
Риторический вопрос: кто мешал командиру дивизиона отправить отдыхать в Крым или на Кавказ свое семейство? Денег на это у него хватало. А подчиненным «порекомендовать» тоже отправить семейство куда подальше. Что, этим должен был заниматься лично Сталин?
Марк Солонин пишет: «Вот так и получилось, что утром 22 июня 1941 г. многие тысячи командиров Красной Армии оказались перед нечеловеческим выбором: выбором между долгом мужчины, обязанного защищать свою женщину и своих детей, и долгом военачальника, отвечающего за боеспособность вверенной ему части. Бог им всем судия, но вышло так, что практически повсеместно командиры Красной Армии бросили своих солдат и занялись спасением жен и детей…
Кто-то ограничился тем, что «съездил проверить тылы», посадил жену с ребенком в уходящий на восток товарный поезд и вернулся в свою воинскую часть. Кто-то грузил в машину, предназначенную для перевозки боеприпасов, домашнее барахло и фикус с горшком» [39] .
В 11 ч 00 мин 22 июня 1941 г. в районе местечка Тевли артиллеристы 627-го гаубичного артполка 205-й моторизованной дивизии прямым попаданием уничтожили внезапно появившийся танк. Как оказалось, это был «Т-26, на котором эвакуировалась семья командира одного из полков 22-й дивизии» [40] .
Комментарии, как говорится, излишни.
Замечу, что подобное продолжается у нас и по сей день. Так, в конце 1980-х гг. в Североморске взорвался склад боеприпасов, и над ним поднялось грибовидное облако. В результате десятки офицеров вместо того, чтобы отправиться в свою часть, занялись эвакуацией семейств в сопки.
Все серьезные авторы признают высокое профессиональное мастерство германских генералов, но, увы, никто не попытался посчитать, сколько к 1941 г. было «подкаблучников» среди германского и советского высшего комсостава. У них таковых в принципе не было, а у нас… Я сам лично знал нескольких генералов, смертельно боявшихся своих жен. Вспомним «Капитанскую дочку», где Белогорской крепостью фактически командовала жена коменданта.
На мой взгляд, не отставание в материальной части, а именно человеческий фактор сыграл решающую роль в катастрофе 1941 г. Причем основная вина лежит не на Сталине, Молотове или Ворошилове, а на командующих округами, корпусами, дивизиями и полками.
К началу 1938 г. только вдоль западной границы СССР протяженностью около 3200 км было построено и оборудовано 13 укрепрайонов, в которых имелось 3196 оборонительных сооружений (из них 409 – артиллерийских), а гарнизоны состояли из 25 специальных батальонов численностью до 18 тысяч кадровых бойцов и командиров.
Во всех же УРах запада и востока к 1 января 1938 г. состояли 222 капонирные пушки (111 взводов) и 99 орудий полевой артиллерии. В последнем случае речь идет о пушках, приписанных к УРам и не входивших в состав стрелковых дивизий, прикрывавших УРы.
Тем не менее между УРами еще оставались широкие незащищенные участки. Именно поэтому в 1938–1939 гг. на западной границе началось строительство еще восьми укрепрайонов: Островского, Себежского, Слуцкого, Шепетовского, Изяславского, Староконстантиновского, Остропольского и Каменец-Подольского. В этих УРах к концу 1939 г. было забетонировано 1028 долговременных фортификационных сооружений. Любопытно, что еще в начале 1920-х гг. известный фортификатор Д.М. Карбышев высказал мысль, что строительство фортификационных сооружений вблизи границ бессмысленно «ввиду временного характера наших границ».
Так и вышло. 1 февраля 1940 г. начальник Генштаба Б.М. Шапошников в докладе предсовнаркома В.М. Молотову предложил: «Укрепленные районы, в связи с изменившейся обстановкой, решено, за исключением Карельского перешейка, Могилев-Ямпольского и Каменец-Подольского укрепрайонов, упразднить, законсервировав боевые сооружения. Численность войск укрепленных районов определена – 48 000 человек».
Строительство новых УРов на старой границе (за исключением Каменец-Подольского) было законсервировано, гарнизоны в них не располагались.