Шушниг обратился за помощью к ведущим державам Европы. Но, увы, все молчали. 28 февраля выступил в палате общин британский премьер Чемберлен и заявил, что «мероприятия австрийского правительства, последовавшие за встречей в Берхтесгадене 12 февраля, по мнению правительства его величества, не противоречат обязательствам, принятым на себя Австрией по Сен-Жерменскому договору».
Тогда Шушниг решил прибегнуть к последнему средству: он назначил на 13 марта плебисцит по вопросу о независимости Австрии. Но тотчас же австрийскому канцлеру из Берлина предъявлены были два ультимативных требования. Ему предложено было немедленно отменить плебисцит и столь же безотлагательно подать в отставку. Шушниг медлил с ответом. Трижды Берлин повторял свое приказание.
Наконец 11 марта 1938 г. Шушнигу был вручен формальный ультиматум: если германские требования не будут выполнены, в тот же день в 19 ч. 30 мин. 200 тыс. германских войск перейдут австрийскую границу. Когда срок ультиматума уже истекал, Шушниг выступил по радио и сообщил австрийскому народу о своем уходе. Он заявил, что вынужден уступить насилию во избежание напрасного кровопролития. Немедленно после Шушнига обратился к населению по радио и Зейс-Инкварт. Он потребовал, чтобы в случае вступления в Австрию германских войск им не было оказано никакого сопротивления. Сам Зейс-Инкварт был назначен новым канцлером Австрии. В тот же день около 6 часов вечера первые части германских войск вступили на австрийскую территорию.
Генерал Гудериан писал: «Идея с флагами и украшениями на танках оказалась удачной (Гудериан добился разрешения Гитлера украсить германские танки флагами и зеленью). Народ видел, что у нас дружеские намерения, и нас везде встречали радушно. Ветераны Первой мировой войны с наградными знаками на груди приветствовали нас, когда мы проезжали мимо. На каждой остановке танки засыпали цветами, а солдатам давали хлеб. Им пожимали руки, целовали, люди плакали от счастья. Не случилось ни одного неприятного инцидента, омрачившего бы событие, которого долгие годы с нетерпением ждали обе стороны. Дети одной нации, в течение многих десятилетий разделенной нерадивыми политиками надвое, наконец-то смогли объединиться… Улицы были полны счастливых и возбужденных людей. Поэтому неудивительно, что появление первых немецких солдат послужило сигналом к всеобщей бурной радости. Авангард промаршировал мимо Оперы вслед за австрийским военным оркестром и в присутствии командира Венской дивизии австрийской армии генерала Штумпфля. По окончании марша военных на улице снова началось массовое веселье. Меня несли на руках, пуговицы с моей шинели оторвали на сувениры. Нас встречали очень дружелюбно» [92] .
В 8 часов утра 12 марта Гитлер вылетел из Берлина в Мюнхен, и в 15 ч. 40 мин. он был уже на австрийской территории – в Браунау. В 20 ч. вечера фюрер прибыл в свой родной город Линц, где его приветствовал австрийский министр общественной безопасности Зейс-Инкварт. В своей ответной речи Гитлер заявил: «И если однажды судьба принудила меня покинуть этот город, чтобы стать вождем рейха, то она же возложила на меня миссию. Этой миссией могло быть только присоединение моей любимой родины к германскому рейху. Я верил в это, я жил и боролся ради этого, и я считаю, что теперь эту миссию выполнил». Зейсс-Инкварт заявил Гитлеру, что 88-я статья Сен-Жерменского договора, закрепляющая независимость Австрии и делающая Лигу Наций гарантом этой независимости, отменена. Фюрер в ответ торжественно объявил, что Австрия будет присоединена к Германии и это будет утверждено плебисцитом. Он дал своей родине в составе Третьего рейха новое название – Остмарк.
В Вене Гитлер принял фашистский парад и объявил, что в Австрии будет проведен плебисцит. 13 марта правительство Зейс-Инкварта опубликовало официальный закон, объявлявший Австрию «германским государством». Одновременно таким же законодательным актом в Берлине было утверждено включение Австрии в состав Германской империи.
Шесть австрийских дивизий вошли в состав вермахта с сохранением воинских званий и выслуги лет. Австрийцы стали полноценными и полноправными гражданами рейха (немцы, разумеется; остальные, как и в Германии, стали «подданными»). Нигде и ни в чем права австрийского немца ни на йоту не были меньше прав немца из Саксонии или Ганновера.
В проведенном новой властью плебисците более 90 % населения Австрии проголосовали за аншлюс.
15 марта 1938 г., выступая в венском дворце Хофбург. Гитлер заявил: «Я объявляю германскому народу о выполнении самой важной миссии в моей жизни».
Считать аншлюс агрессией может только неосведомленный человек или жулик. Никакого сопротивления вводу германских войск не было, ни один человек не ушел партизанить в Альпы.
Какова же была реакция на аншлюс в мире? Муссолини заявил, что «Италия воздерживается от вмешательства во внутренние дела Австрии». Когда же на австро-итальянской границе, в Бреннере, появились немецкие войска, Муссолини постарался истолковать это как… демонстрацию прочности итало-германского союза. Гитлер оценил по заслугам усердие своего партнера. Он телеграфировал дуче: «Я никогда не забуду того, что вы сделали 11 марта». Муссолини пришлось ответить: «Моя позиция основана на дружбе наших обеих стран, воплощенной в оси». Выступая после этого 16 марта 1938 г. в палате депутатов, Муссолини заявил, что он никогда не обещал поддерживать независимость Австрии «ни прямым, ни косвенным путем, ни письменно, ни устно».
14 марта вопрос о присоединении Австрии к Германии обсуждался в английской палате общин. Чемберлен информировал парламент, что английский и французский послы представили германскому правительству протест против насильственных действий в Австрии. Германский министр иностранных дел отказался принять протест, он ответил, что взаимоотношения Германии и Австрии представляют внутреннее дело германского народа и что третьи государства не имеют к этому делу никакого отношения.
В палате общин Чемберлен заявил, что действия Германии «заслуживают серьезного осуждения». Однако 2 апреля 1938 г. правительство Чемберлена формально признало захват Австрии Германией.
Захват Австрии не встретил надлежащего отпора и во Франции, которая переживала очередной правительственный кризис.
Громы и молнии метала лишь Москва. 21 сентября 1938 г. на пленуме Лиги Наций советский представитель гневно заклеймил аншлюс и предложил создать систему коллективной безопасности для обуздания агрессии.
Прежде чем перейти к знаменитому судетскому кризису, надо сказать пару слов о забытом кризисе в марте 1938 г., который мог легко перейти в мировую войну. Наши современные историки не зря забыли сей кризис – он просто не укладывался в прокрустово ложе идеологических догм: во всем виноваты немцы. А тут как на грех немцы и «поджигатель войны» Гитлер были уж совсем «не при делах».
Начнем по порядку. 14 февраля 1938 г. Гитлер предупредил польское правительство о воссоединении с Австрией. Бек и компания ничего не имели против аншлюса, но при этом решили сами сорвать куш и присоединить к себе Литву.