Вскоре отряд Баркова возрос до 8 тысяч человек как за счет греков, так и русского десантного отряда при двух полевых пушках. Барков со своим войском двинулся к городу Трополица. По прибытии к городу он немедленно потребовал, чтоб губернатор Селим-паша сдался. Греки, ослепленные прежними удачами и увеличением своих сил, не рассчитывали встретить сопротивление и думали, что паша тотчас согласится на предложенные условия. Но паша не давал ответа.
Турки, узнав о страшной участи, постигшей гарнизон Миситры, когда он сложил оружие, решили умереть с оружием в руках и скорее защищаться до последнего, чем видеть истязание своих жен и детей. Город не был в состоянии выдержать блокады, и поэтому гарнизон, конный и пеший, вышел из городских ворот. При появлении турок греки решили, что они выходят с намерением сложить оружие, и в нетерпении точили ятаганы для возобновления резни. Из донесения капитана Баркова видно, что он был того же мнения и потому больше старался предотвратить повторение ужасной резни в Миситре, чем готовился отразить нападение неприятеля. Но действия турок скоро вывели его из этого заблуждения. Турки начали обход по равнине, чтобы избежать встречи с небольшим отрядом русских, находившимся впереди с двумя легкими орудиями, из которых Барков приказал стрелять при наступлении неприятеля. Со всей яростью отчаяния турки бросились во фланг грекам. Греки, испуганные таким неожиданным нападением, побросали оружие и пустились бежать, не пытаясь даже сопротивляться. Разъяренные турки резали их без пощады, и все, кто могли поднять ятаган или кинжал, бросились из городских ворот, чтобы принять участие в бою.
Капитан Барков, поручик Псаро и горсть русских солдат стояли посреди равнины, оставленные греками. Вскоре их со всех сторон окружили турки. Турки, хотя и одушевленные победой, были, однако, удержаны твердостью и искусными действиями этого небольшого отряда и не осмеливались к нему приблизиться. Окружив русских, они открыли по ним со всех сторон из-за кустарника и больших камней сильный ружейный огонь. Русские держались на месте, пока не потеряли одного сержанта и десять рядовых убитыми и несколько раненых. Заметив, что, куда бы они ни двинулись, турки немедленно отступали, они решились пробиться к тесному дефиле между гор, на той самой дороге, по которой они пришли. Русские вынуждены были бросить два полевых орудия. Из всего отряда только капитан Барков (получивший две тяжелые раны), поручик Псаро, один сержант и двое рядовых достигли тесного дефиле, к которому отступали и за которым турки уже их не преследовали. Поручик Псаро был послан в Миситру, чтобы удержать этот город, а капитана Баркова на лошади привезли в Каламату, а оттуда — на флот. Баркову удалось даже спасти знамя, он приказал снять знамя с древка и опоясался им.
Так кончилась эта экспедиция Восточного легиона. Миситра была все же удержана майнотами до полного ухода русских из Морей. Тогда майноты оставили этот город и возвратились в свои горы, увезя с собой все богатства этого района Греции, совершенно ими разграбленного.
Еще раз подчеркиваю, по всей войне 1768—1774 гг. у меня нет турецких источников, и это лишь сокращенная версия доклада Баркова. Нетрудно догадаться, что в Трополице не было крупных регулярных частей турецкой армии, а поражение русским и повстанцам нанесли мирные жители, как турки, так и греки.
Несколько слов следует сказать о попытке графа Орлова захватить крепость Модон недалеко от Наварина, занятого русскими войсками
10 апреля 1770 г. В сражении под стенами Модона греческое ополчение при первом же натиске турок обратилось в паническое бегство. Немногочисленные русские десантники отступали организованно, но были вынуждены бросить всю артиллерию. Затем турки осадили Наварин. Орлов приказал взорвать укрепления Наварина, а войскам эвакуироваться на корабли.
11 июня все корабля русских сосредоточились у острова Милос. Командование флотом принял на себя Орлов, подняв кайзер-флаг на корабле «Трех Иерархов».
В донесении Екатерине Орлов причиной всех неудач выставил поведение греков. Екатерина поверила или, по крайней мере, сделала вид. Она утешала Орлова: «Хотя мы и видим теперь, что Морейская экспедиция не соответствовала своими следствиями мужественному от вас предпринятому ее отверстию по причине сродной грекам трусости, легкомыслия и предательства, кои особливо под Модоном толико пакости причинили».
В ночь с 25 на 26 июня 1770 г. (ст. ст.) русские брандеры атаковали турецкий флот в Чесменской бухте. К утру у турок сгорело 14 кораблей, 6 фрегатов и до пятидесяти малых судов. 60-пушечный корабль «Родос» и 5 турецких галер были взяты в плен.
Замечу, что тут почти все наши историки ставят точку в рассказе об «Архипелажной эскадре». Между тем русские корабли ушли из Восточного Средиземноморья лишь в первой половине 1775 г. Мало того, Екатерина II перегнала туда с Балтики еще четыре эскадры, чуть ли не все, что могло плавать в Балтийском флоте. Чем же они занимались?
Русский флот с июля 1770 г. и до конца войны, до 25 июля 1774 г., когда наши моряки узнали о заключении мира, обладал абсолютным господством в Восточном Средиземноморье. Дороги в Греции находились в ужасном состоянии. Да и в ряде мест — Фермомиллы, Коринфский перешеек и др. — небольшие отряды греков и русских могли остановить огромную турецкую армию. Но самое забавное, что турки не посылали в Грецию больших сил. Местные гарнизоны, поддерживаемые обывателями-турками, а также греками, как мусульманами, так и православными, наводили ужас на командование повстанческими бандами. А у русских не было больше десантных сил, чтобы взять на себя основную часть борьбы с турками на суше.
Иная ситуация сложилась на малых островах. Я не говорю о больших островах, где были сильные турецкие гарнизоны и надежные крепости, все они оставались за османами. Население же малых островов было в большинстве православным и чаще всего управлялось и до войны местными попами. Естественно, они радостно приветствовали русских и снабжали их всем необходимым. К русскому флоту присоединились десятки крупных парусных и гребных судов, которые ранее занимались перевозкой грузов. Пушки греки получали от русских, покупали у австрийцев или итальянцев, а также захватывали на турецких судах.
Общее число пиратских или корсарских судов, пусть каждый именует их по желанию, действовавших в 1770—1774 гг., было не менее пятисот. Все эти суда можно разделить на три категории.
В первую входили несколько судов, купленных Россией. Их владельцы, как правило, принимались на русскую службу, им присваивались офицерские чины, а вольнонаемная команда из греков, албанцев, славян и т.д. вроде бы тоже состояла на русской службе и получали жалованье. Эти суда поднимали Андреевский флаг и включались в списки судов Архипелагских эскадр. Современные историки о таких судах скромно говорят: «добровольно присоединившиеся к Архипелагской эскадре».
Во вторую категорию входили каперские (крейсерские) суда, которые считали себя российскими каперами и по мере необходимости поднимали Андреевский флаг. Периодически командование русской эскадры снабжало такие суда деньгами, оружием и продовольствием.
К третьей, самой многочисленной категории относились суда, не подчинявшиеся русским властям и не имевшие с ними зачастую никаких дел. Но опять же, при необходимости они поднимали русский Андреевский флаг. Тут справедливости ради Капитан греческого корсарского судна надо заметить, что русские военные суда в Архипелаге очень часть нападали на турецкие и иные суда, вообще не поднимая флага.