Он указал на грузовой фургон, въезжающий в переулок, который вел к автостоянке за зданием суда.
— Если не ошибаюсь, прибыла очередная партия коробов с так называемой перерегистрацией. У юристов горных компаний это считается пустопорожним занятием, но я все равно подхожу к нему ответственно.
— Монотонная работа, я так думаю, — заметил Стоун.
— Вы совершенно правильно думаете. А еще здесь хранилище документов на земельные участки, недвижимость, на права проезда и прохода через частные владения и всего прочего. Кроме того, время от времени ко мне обращаются в частном порядке за консультацией по правовым вопросам, и я в меру сил стараюсь оказать содействие.
— По-дружески, так сказать, — вставил Тайри.
— Совершенно верно. В конце концов, городок у нас маленький. Например, я помогал Аби Райкер оформить ресторан и другую собственность после смерти Сэма.
— В общем, работы у вас выше крыши.
— Да, но я все же нахожу время для охоты и рыбной ловли. Еще мне нравятся пешие прогулки. Хожу повсюду — здесь изумительные места.
Он сделал паузу — мимо шла мамаша с двумя детьми. Тайри, здороваясь с ней, приподнял шляпу и потрепал по головкам ребятишек, а судья одарил всех троих снисходительной улыбкой.
Когда семейство прошло мимо, Стоун сказал:
— Пожалуй, я тоже пойду.
И тут Мосли спросил:
— А вы сами откуда, Бен?
Стоун внутренне сжался. Не оттого, что Мосли спросил, а оттого, как он спросил. Или это уже паранойя?
— Да отовсюду. Не имею склонности засиживаться на одном месте.
— А я, наоборот, задерживаюсь надолго. Первые тридцать лет я прожил в Бруклине. Потом долго находился в Южной Америке, затем в Техасе у самой границы. Но нигде не встречал я места чудеснее этого.
— Как же вы здесь оказались? — спросил Стоун, подчинившись необходимости вести ничего не значащую беседу, чтобы не возбуждать у судьи подозрений.
— По чистой случайности. Проезжал здесь, возвращаясь в Нью-Йорк после смерти жены, и у меня сломалась машина. К тому времени, когда ее через пару дней починили, я уже успел влюбиться в этот городок.
— К счастью для нас, — вставил Тайри.
— И город ответил мне взаимностью, — продолжал Мосли, — помог пережить кончину жены… А вы тоже на пешую прогулку?
— В настоящее время я к Аби. У нее там есть кое-какая работа.
— Прекрасное место, ферма «Летняя ночь».
— Это она ее так называет?
Мосли кивнул.
— По Шекспиру. «Сон в летнюю ночь». Наверное, в некотором смысле мы все здесь живем, как во сне, оторванные от остального общества.
— И хорошо, — кивнул Тайри. — Для меня, во всяком случае.
Мосли оставил их и отправился по своим делам.
Тайри снял шляпу и взъерошил волосы.
— Ну ладно, удачного дня, Бен. Вы уж чересчур не надрывайтесь.
Шериф ушел в здание тюрьмы, а Стоун зашагал дальше. Его ждал дом Аби.
Ферма «Летняя ночь».
Иначе сон…
Или кошмар…
Идя по главной улице, Стоун на ходу заглядывал в витрины тех магазинов, которые казались ему преуспевающими. Вид выходивших из них довольных покупателей плохо вязался с воспоминанием о согнутых шахтерах с заскорузлыми руками и темными от въевшейся угольной пыли лицами, которых он видел во время завтрака «У Риты». Затем его мысли вернулись к теленовостям.
«Предварительные версии. Подозреваемые. Связь между двумя убийствами».
Заглянув в одну из витрин, Стоун наконец увидел что искал. Дивайн все же пока отставал от остальной страны.
Войдя в магазинчик, Стоун взглянул на таксофон на стене, затем на надпись над прилавком: «АППАЛАЧСКИЕ СУВЕНИРЫ». Полки были заставлены скульптурами из дерева, камня и глины, на стенах висели картины и фотографии с видами гор, долин и сельских домиков на склонах холмов. За прилавком крупная розовощекая женщина стучала по клавишам компьютера.
Она подняла глаза и улыбнулась:
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Мне нужно позвонить. Пятерку разменяете?
Она разменяла деньги, Стоун отошел к дальней стене и опустил четвертак в прорезь автомата. Он звонил единственному человеку, чей номер невозможно было засечь, — Рубену. Тот не оплачивал звонки со своего счета, а откусывал бонусные минуты у сотен других абонентов. Стоун поверил в такую возможность, когда Милтон объяснил, как это делается.
Великан ответил после второго гудка и чуть не взревел, услышав голос Стоуна. Ответив Рубену, что он в порядке, хотя в силу обстоятельств не может сказать, где находится, Стоун задал вопрос о расследовании.
— Некий тип из ЦРУ по имени Джо Нокс опросил всех, кроме меня. Парень, похоже, въедливый и хваткий. Он уже знает, что ты и Карр — одно лицо. Знает, что ты скрываешься. Если до тебя доберутся, Оливер, ты не доживешь до суда.
— Ничего, Рубен, не впервой. Как держится народ?
— Замечательно. Алекс, правда, весь на нервах.
— Алекс — федеральный агент. Он оказался между двух огней.
— Впрочем, надо отдать ему должное, он заставил Аннабель сжечь письмо.
— Передай, что я признателен ему за это. Правда.
Наступила короткая пауза.
— Оливер… — нерешительно начал Рубен.
— Я не стану говорить, что это сделал я. Я только хотел бы сказать, что вы лучшие друзья на свете. Вы все. Я таких не заслужил. А за новостями я слежу. И если мне только покажется, что у кого-то из вас неприятности, я сдамся.
— Послушай, мы в состоянии сами о себе позаботиться. Им нас не зацепить. А если ты сдашься копам, ЦРУ вырвет тебя у них, вопя о национальной безопасности, и ты бесследно исчезнешь.
— Это уже моя забота. Спасибо за все.
Рубен начал что-то возражать, но Стоун отключился, бросив трубку на рычаг.
«Будто правую руку себе отсек. Прощай, Рубен».
Стоун взглянул на сгоравшую от любопытства хозяйку.
— Поговорили? — вежливо спросила она.
— Все отлично. Благодарю.
Она продолжала смотреть на него, и Стоун сказал:
— У вас есть удачные работы. — И, показав на одну из картин, спросил: — Вот эта чья?
Женщина побледнела.
— Дебби Рэндольф.
— Она талантлива.
— Да-да, — согласилась хозяйка и быстро добавила: — Меня зовут Ванда. Не встречала вас раньше.
— Я приехал поздно ночью с Дэнни Райкером.
— С Дэнни? — вздрогнула Ванда. — Он ведь уехал из города…