О боже торопливо отступил.
– Что это?
– Это лезвие способно разрубить пополам молекулу воздуха. Способно отсечь душу от тела, так что держись подальше.
– Конечно, конечно.
Сьюзен вытащила из подставки для зонтиков черные ножны.
Подставка для зонтиков! Здесь никогда не шел дождь, но у Смерти была подставка для зонтиков. Ни у кого из знакомых Сьюзен не было подставок для зонтиков. В любом списке полезной мебели подставка для зонтиков занимала самое последнее место.
Смерть жил в черном мире, где не было ничего живого и все было темным. В углах его огромной библиотеки скапливались пыль и паутина только потому, что он сам их создавал. На здешнем небе никогда не всходило солнце, воздух тут застыл в вечной неподвижности… И тем не менее у Смерти была подставка для зонтиков. Рядом с кроватью лежали серебряные расчески. Он хотел стать чем-то большим, нежели костлявым призраком. Пытался хотя бы штрихами наметить свою личность, но они были слишком грубыми, слишком показными – так незрелый подросток, стремясь сойти за взрослого, душится одеколоном «Бешеный».
Дедушка все делал не так. Он видел жизнь только снаружи и поэтому не понимал ее.
– Опасная штуковина, – заметил о боже. Сьюзен вложила меч в ножны.
– Надеюсь, – откликнулась она.
– И куда же мы направляемся?
– Туда, где небо есть только над головой, – ответила Сьюзен. – Я видела это место… совсем недавно. Я его знаю.
Они вышли к конюшне. Бинки покорно ждала.
– Я уже говорила, ты вовсе не обязан идти со мной, – сказала Сьюзен, положив руки на лошадиную шею. – Ты ведь всего-навсего сторонний наблюдатель.
– Не только. А еще я о боже похмелья, излеченный от похмелья, – поправил ее Перепой. – И мне теперь совсем нечего делать.
Он выглядел таким несчастным, что Сьюзен не выдержала:
– Ну хорошо, тогда поехали. – Она усадила его позади себя.
– Просто держись, – сказала она и тут же добавила: – Только за какое-нибудь другое место.
– Извини, я сделал что-то не так? – спросил о боже, убирая руки,
– Объяснять слишком долго. Кроме того, для тебя будет слишком много незнакомых слов. Лучше держи меня за пояс.
Сьюзен достала жизнеизмеритель Фиалки и посмотрела на него. Песка оставалось много; еще бы знать, хороший это признак или плохой.
Зато Сьюзен точно знала: лошадь Смерти отвезет ее куда угодно.
Скрип пера Гекса напоминал шуршание попавшего в спичечный коробок паука.
Несмотря на неприязнь ко всему происходящему, часть Думминга Тупса была приятно удивлена.
Раньше, когда Гекс начинал упрямиться, впадал в механическую хандру и начинал выдавать ответы типа: «+++ Ошибка Недостаточно Сыра +++» или «+++ Начать Заново +++», Думминг пытался разобраться в проблеме спокойно и логически.
Он и подумать не мог, что можно было прибегнуть к помощи кувалды. А именно это и пообещал Чудакулли.
Особенно поражал и отчасти беспокоил тот факт, что Гекс, похоже, понял угрозу.
– Отлично, – ухмыльнулся Чудакулли, откладывая кувалду в сторону. – Давай перестанем твердить о каких-то там данных, которых тебе не хватает. Попробуй прибегнуть к фантазии.
– У него нет фантазии, аркканцлер, – возразил Думминг.
– Неужели? А с казначеем они очень даже неплохо общались.
– Аркканцлер, Гекс – обычная машина, – напомнил Думминг.
– Ну, знаешь что, – фыркнул Чудакулли. – Легче всего прикинуться какой-то безмозглой машиной. Если не знаешь ответ, почему бы честно не написать: «Тут вы меня поймали», «А черт его знает» или «Ну и вопросики ты, начальник, задаешь!» Все эта «нехватка данных» от чистого упрямства. Лично мне так кажется. А еще из-за чванливости. – Он повернулся к Гексу. – Эй, ты. Попробуй еще пошевелить мозгами.
Перо начало было писать: «Недостат…», но вдруг остановилось. Подрожав немного, оно опустилось строчкой ниже и снова принялось строчить:
«+++ Следующая Далее Информация Является Плодом Умозрительных Расчетов И Не Может Быть Истолкована Как-Либо Иначе +++»
– Ты пиши, а уж толковать мы будем, – велел Чудакулли.
«+++ Количество Веры В Мире Ограничено И Представляет Из Себя Более-Менее Постоянную Величину +++»
– Какая-то ерунда, – заметил декан.
– Почему ерунда? – удивился Чудакулли. – По мне, так очень может быть. Все люди во что-то верят. Естественно, есть предел, до которого можно верить. Я всегда об этом говорил. Ну и дальше-то что?
«+++ Существа Появляются, Когда В Них Верят +++»
– Ага, можно и так выразиться.
«+++ Существа Исчезают, Потому Что В Них Перестают Верить +++»
– Вполне разумно, – заметил Чудакулли.
«+++ Люди Верят Во Что-То Еще – Запрос? +++»
Чудакулли посмотрел на других волшебников, но те лишь пожали плечами.
– Возможно, – осторожно произнес он. – Люди много чему верят.
«+++ Следовательно, Если Удалить Основной Фокус, Одновременно Высвободится Большое Количество Незадействованной Веры +++»
Чудакулли, ничего не понимая, разглядывал слова.
– То есть… ты хочешь сказать, вера сейчас витает в воздухе?
Огромное колесо с бараньими черепами завращалось быстрее, а по стеклянным трубкам забегали суетливые муравьи.
– Что происходит? – громким шепотом спросил Чудакулли.
– Думаю, Гекс пытается распознать оборот «витать в воздухе», – пояснил Думминг. – Для этого нужно задействовать вспомогательный банк данных.
Сверху опустились большие песочные часы на пружинке.
– А это зачем? – спросил Чудакулли.
– Это… ну, знак того, что Гекс работает над проблемой.
– Ага. А что это жужжит? Похоже, где-то за стеной.
Думминг откашлялся.
– Там располагается вспомогательный банк данных, аркканцлер.
– То есть там кладовка с разными банками?
– Э-э, нет, аркканцлер, все немножко интереснее… Представьте себе память в виде множества маленьких полочек или отверстий, в которые помещены разные знания. Так вот, нам удалось создать память, которая идеально взаимодействует с муравьями и, что более важно, может постоянно расширяться в зависимости от количества помещенных в нее данных. Возможно, она работает несколько медленно, но…
– Громко жужжит, – перебил его декан. – Что-нибудь сломалось?
– Нет, так и должно быть, – ответил Думминг. – На самом деле там улей.
Он снова откашлялся.
– Разная пыльца, разная толщина слоя меда, расположение яиц… Просто поразительно, скользко информации можно хранить в сотах.