– У меня за спиной никого нет? – дрожащим голосом осведомился он.
Сьюзен подтолкнула Фиалку и о боже к лестнице.
– Нет, – сказала она, когда те благополучно скрылись.
– А на лестнице никто не стоит?
– Нет.
– Ну и хорошо! Если увидишь этого одноглазого паскудника, передай, что деньги он может оставить себе!
И с этими словами Персик, громко топая, умчался вниз.
Ну а Сьюзен, повернувшись к лестнице, увидела на ступенях Человека-Руки-Ножницы.
Впрочем, он не был похож на человека. Скорее он напоминал страуса или ящерицу, поднявшуюся на задние лапы. Зато существо полностью состояло из лезвий, которые, чуть что, сразу начинали лязгать.
Человек-Руки-Ножницы изогнул свою серебряную шею, и составленная из больших ножниц голова воззрилась на Сьюзен.
– Ты ищешь не меня, – сказала Сьюзен. – Ты не мой кошмар.
Лезвия покачнулись. Человек-Руки-Ножницы отчаянно пытался думать.
– Я помню, как ты приходил за Твилой, – промолвила Сьюзен, делая шаг вперед. – Бывшая гувернантка как-то сказала ей, что ты всегда приходишь за маленькими девочками, которые сосут пальчики. Кочергу помнишь? Готова поспорить, тебе потом долго пришлось точить свои лезвия…
Существо склонило голову, как можно вежливее обогнуло Сьюзен и с лязгом помчалось по лестнице следом за Персиком.
А Сьюзен побежала наверх.
Дерни надел на фонарь зеленый фильтр и сунул в замок маленький серебряный стерженек с изумрудом на конце. Какая-то пластинка сдвинулась с места. Послышалось жужжание, и что-то щелкнуло.
Он с облегчением вздохнул. Считается, будто бы стоящая перед глазами плаха подстегивает ход мыслей. Но по сравнению со взглядом господина Чайчая всякая плаха могла показаться сильнодействующим снотворным.
– Кажется, гм, это третий замок, – сообщил волшебник. – И открывается он при помощи зеленого света. Но это все цветочки по сравнению со знаменитым замком, запирающим Мурглианскую залу. Вот тот замок открывался только потусторонним ветром, а ведь…
– Я крайне высоко ценю твой опыт, – перебил его Чайчай. – Но что у нас с оставшимися четырьмя?
Дерни с ужасом посмотрел на застывшую громаду Банджо и облизнул губы.
– Гм, вот в чем дело… Если я прав и замки открываются только при наличии особых условий, то мы можем провести здесь долгие годы… – начал объяснять он. – Ведь они могут открываться, допустим, только в том случае, если рядом стоит светловолосый мальчик с мышкой в руке. Или, скажем, после дождичка в четверг.
– А ты что, не можешь распознать природу наложенных на них запирающих заклинаний? – осведомился Чайчай.
– Конечно могу. – Дерни отчаянно замахал руками. – Именно так я и открыл этот замок. При помощи обратного чудодейства. То же самое можно проделать и с остальными, но мне потребуется время.
– Времени у нас предостаточно, – успокоил Чайчай.
– Быть может, мне потребуется чуть больше времени, чем у нас есть, – дрожащим голосом произнес Дерни. – Процесс протекает очень, очень, очень… сложно.
– Слушай, если ты не можешь справиться с ними, так только скажи…
– Нет! – взвизгнул Дерни, но тут же взял себя в руки. – Нет, нет, нет… уверен, я справлюсь, скоро справлюсь…
– Вот и чудесно, – кивнул Чайчай. Студент Незримого Университета опустил взгляд. Из щели между дверцами сочилась едва заметная струйка пара.
– Господин Чайчай, а что там такое, ну, в сейфе?
– Понятия не имею.
– Ну и ладно. Хорошо.
Дерни обреченно уставился на четвертый замок. Поразительно, сколько всего можно вспомнить при одном взгляде такого человека, как Чайчай.
Он с тревогой посмотрел на наемного убийцу.
– А… насильственных смертей больше не будет? Я очень боюсь насильственных смертей!
Чайчай успокаивающе обнял его за плечи.
– Ты, главное, не волнуйся. Я на твоей стороне. Насильственная смерть тебе явно не грозит.
– Господин Чайчай!
Убийца обернулся и увидел на площадке Среднего Дэйва.
– В башне есть кто-то еще, – сообщил бандит. – Пропал Кошачий Глаз. Куда-то исчез. Я оставил Персика следить за лестницей, а теперь нигде не могу найти Сетку.
Чайчай глянул на Дерни, который, отчаянно цепляясь за жизнь, ковырялся в четвертом замке.
– Ну и что с того? Почему ты мне об этом говоришь? Я специально нанял больших, сильных людей, чтобы они решали все подобные проблемы. И заплатил им очень большие деньги.
В уме Средний Дэйв говорил кое-что другое, но вслух произнес буквально следующее:
– Разумеется, сэр, однако…С чем мы тут имеем дело, а? Может, здесь действует Лихо? Или какой-нибудь страшила?
Чайчай вздохнул.
– С некими служащими зубной феи.
– Но они совсем не похожи на тех стражников, что были здесь, – возразил Средний Дэйв. – Ну, когда мы пришли. Те были самыми обычными людьми. А сейчас как будто сама земля разверзлась и поглотила Кошачьего Глаза. – Он немного подумал. – Ну, или не земля, а потолок.
В его воображении, которым Средний Дэйв, как правило, не пользовался, мелькали ужасные картины.
Выйдя на лестницу, Чайчай перегнулся через перила. Далеко-далеко внизу белела круглая куча зубов.
– И девушка пропала, – продолжал Средний Дэйв.
– Правда? Кажется, я приказывал ее убить?
Средний Дэйв замялся. Ма Белолилий воспитала в братьях почтительное отношение к женщинам, к этим крайне нежным и хрупким созданиям, и братья частенько подвергались самой безжалостной порке, если невероятно чувствительный радар матери вдруг улавливал малейшие признаки грядущей неуважительности. Кстати говоря, радар Ма Белолилий и в самом деле был невероятно чувствительным. К примеру, Ма сквозь три стены чуяла, чем ты там занимаешься. Для любого взрослеющего юноши это просто кошмар. Подобное воспитание оставляло отметину на всю жизнь. Ну, или отметину оставляла сама Ма Белолилий. Что же касается всех остальных… и Кошачий Глаз, и Сетка, и Персик ни на секунду не задумались бы, если бы потребовалось устранить кого-то стоящего между ними и весьма крупной суммой денег. Но когда господин Чайчай приказывает убить человека только потому, что этот человек больше не нужен?… Не то чтобы это было непрофессионально. Только наемные убийцы так считали. Проблема заключалась совсем в другом: некоторые поступки совершать можно, а некоторые – нельзя. Как раз то, что приказывал сейчас господин Чайчай, совершать было нельзя.
– Ну, мы подумали… никогда не знаешь…
– В ней больше нет необходимости, – перебил Чайчай. – Есть нужные люди и ненужные люди.
Дерни принялся лихорадочно листать свою записную книжку.