Однако приключения продолжались: Замбах предпринял неудачную экспедицию в Руанду, где, по некоторым сведениям, бывший премьер-министр Катанги спрятал коллекцию бриллиантов и другие сокровища. Затем он подписал контракт с правительством Биафы (провинция Нигерии), также возжелавшей независимости. В Биафре Замбах объявился под псевдонимом Джон Браун, взяв имя известного американского бунтовщика. Там поляк летал на бывшем американском бомбардировщике В-26 Invander и прославился атакой эсминца «Нигерия», сбросив на корабль гроздь самодельных бомб. Потопить эсминец не удалось, но зато о загадочном лётчике с повадками камикадзе написали чуть ли не все крупнейшие газеты мира. Его ставки как наёмника резко взлетели вверх. Так что последующие контракты Замбах подписывал на эксклюзивных условиях, получая вдвое больше своих менее знаменитых коллег…
Борис симпатизировал бородачу. Хоть они и по-разному смотрели на многие вещи, но в чём-то были одного поля ягоды. Нефёдову импонировала внешне неторопливая, полная спокойного достоинства манера поляка вести себя. Голос его звучал не громко, но внушительно. Двигался этот долговязый жилистый мужик с ленцой. Но это была обманчивая расслабленность человека, обладающего молниеносной реакцией и скоростью чемпиона по боксу в лёгком весе.
И ещё Борис сразу почувствовал, что Пану Поручику можно доверять. У него было обветренное покрытое морщинами лицо мужественного конкистадора, привыкшего встречать опасность лицом к лицу. Встретившись взглядом с глубоко посаженными светло-голубыми глазами напарника, Борис колебался всего несколько секунд, прежде чем довериться ему. Поляку план понравился. Похлопав рукой по висящей на его широком ремне-патронташе огромной револьверной кобуре, Борода сказал так:
– Предложи мне это кто другой, я решил бы, что передо мной провокатор местной секретной полиции, и немедленно пустил бы ему пулю в лоб. Но тебе, Эрнест, я верю. Я много слышал о твоей работе здесь. Ты не трус и не будешь крысятничать, чтобы поскорее получить свои деньги и свалить с этой почти проигранной нами войны…
Потом словно тень прошла по мужественному бронзовому лицу поляка. Бесстрашный авантюрист вмиг помрачнел и задумчиво проговорил:
– Только надо всё сделать так, чтобы Хенк-бомбардировщик ни о чём не узнал, иначе с нас шкуру живьём снимут, выдубят её, как следует, и натянут на местные барабаны. Макс Хан другое дело! Он свой пан. С ним можно и шнапс дринкинг и откровенно мовить [7] .
Некоторое время назад американцы доставили в Морганбург пробную партию новых боеприпасов. Это были мины-ловушки швейцарского производства, замаскированные под яркие игрушки, пакетики с леденцами, пластиковые часики и прочие привлекательные для детей безделушки и сладости. Это варварское оружие было запрещено международной конвенцией, но американские ВВС тайно применяли его во Вьетнаме. Кое-что перепало и дружественному африканскому режиму.
Едва узнав, что´ в контейнерах, Хан попытался сразу избавиться от этой мерзости, приказав водителю армейского грузовика по-тихому вывезти ящики с авиабазы и закопать в тихом месте за городом. Ведомость на получение груза Хан порвал и выбросил в первую попавшуюся урну. Взамен шофёр получил путевой лист на вывоз мусора.
Через час на аэродром примчался Хенк-бомбардировщик в сопровождении дюжины сотрудников тайной полиции.
Кто-то из тайных осведомителей на аэродроме «настучал» Глоту. Хенк продемонстрировал немцу тщательно склеенную из бумажных клочков ведомость на получение спецбоеприпасов и потребовал предъявить их для ревизии…
Хана едва не отстранили от командования ВВС и не отдали под суд по обвинению в саботаже. Как Макс ругал себя, что поддался чувству и так подставился. Мерзкий южноафриканский удав уже фактически обмотал его своими кольцами и начал душить. Макса спасла лишь выдержка водителя грузовика, который на допросах в секретной полиции упорно твердил, что господин Азам (местная кличка Макса Хана) велел ему вывезти мусор. Но по какой-то необъяснимой случайности в кузове его грузовика оказались злополучные ящики. Возможно, что-то напутали грузчики.
Шофёр признался, что отлучился пообедать, дав поручение рабочим из местных погрузить только то, что ему велел господин Азам. В ведомости на рейс действительно значился мусор в виде старых пустых снарядных ящиков, ветоши и прочего ненужного хлама, так что вскоре водителя выпустили. Хана наказали за халатность вычетом из его месячного жалованья пятисот долларов. Но гораздо хуже было то, что он фактически собственными руками вручил заклятому врагу сильный козырь против себя. На очередном заседании кабинета министров, на котором обсуждалось положение на фронтах, южноафриканец в присутствии президента Арройи и всего его кабинета устроил унизительный разнос Хану по поводу этого случая.
Естественно, эта история надолго отбила у Макса желание проявлять милосердие. Он специально поручил операцию Нефёдову, ибо в секретной полиции, конечно, знали, что именно командующий рекомендовал майора Эрнеста на службу. Таким образом, Хан демонстрировал свою принципиальность и окончательно снимал с себя подозрения в саботаже… Однако немец был вовсе не против того, чтобы Борис снял грех со своей собственной, а заодно и его души. А как он это сделает, это уж его проблема. Не случайно в ведомые к Нефёдову Макс назначил поляка Замбаха, которому тоже доверял.
После того как боеприпасы были загружены в бомболюк, два самолёта поднялись в воздух. Через 30 минут после отрыва от взлётно-посадочной полосы бомбардировщики оказались над огромным озером красивого ярко-зелёного цвета. Берега его были безлюдны. У местных озеро считалось проклятым. Говорили, будто на дне его живут духи смерти, которые охотятся на проходящих мимо людей. На самом деле озеро образовалось в кратере потухшего вулкана, и со дна его периодически вырывались облака ядовитого газа, которые и убивали рыбаков и случайных прохожих. Так что это было идеальное место для захоронения дьявольского оружия.
Борис снизился к самой воде и оглянулся на идущий с ним крыло к крылу самолёт Замбаха с надписью «Отдай банан!» на фюзеляже. Лётчики почти одновременно открыли бомболюки, дружно распевая рождественскую песенку про бородатого старика Санту, который мчится по звёздному небу на оленьей упряжке над заснеженными крышами и, распустив узел на огромном мешке с подарками, сыпет на улицы городка игрушки и сладости…
Весна 1952 года, Корея
Итак, неожиданно для него самого Бориса отпустили из американского плена под честное слово. Через шесть недель ему предстояло сойтись в условленный час и в условленном месте с чернокожим суперасом. Исход дуэли трудно было предугадать. Противник, судя по всему, был очень силён, а времени на подготовку оставалось в обрез. Что такое полтора месяца, если с тебя только недавно сняли гипс! Но таковы были условия, на которые он согласился. А значит, надо было попытаться за оставшийся срок обрести хоть какую-то боевую форму.