— Ну и повезло ж те, Нисебефига, — наконец прошептал один.
— Мужик, да во всем чертовом мире не хватит денег, штоб это купить!
— Суште, а мож, это глазурь?
— Така глазурь тоже денег стоит… Доставай ее, Нисебефига, доставай…
Словно коты, они наблюдали, как острая кирка обрабатывает находку. Вот показался один край опала, потом другой…
У Нисебефига задрожали пальцы.
— Осторожней, мужик… Он вон тама кончается…
Когда находка предстала во всем своем великолепии, горняки даже попятились. Опал оказался продолговатым, и только его нижнее окончание было слегка подпорчено проникшей внутрь землей, как будто камень перекрутила некая сила.
Нисебефига перевернул кирку и приложил деревянную рукоять к светящемуся кристаллу.
— Нисебефига, камешек… — пробормотал он. — Чегой-то с ним не того…
Он осторожно постучал по опалу. Тот отозвался эхом.
— Не могет же быть, штоб внутре он был пустым! — воскликнул один из горняков. — Никогдась о таком не слышал.
Нисебефига взялся за ломик.
— Ну, ладно! Попробуем…
Раздалось еле слышное «плинк». От нижней части откололась большая пластина. Камень оказался не толще тарелки.
Взорам горняков предстали крохотные ножки, торчащие из переливающейся скорлупы. Едва заметно они пошевелились, словно бы разминаясь.
— Ни фига себе… — произнес один из горняков. Все попятились еще дальше. — Оно ведь ЖИВОЕ.
Думминг ЗНАЛ, что совершает серьезную ошибку, показывая Чудакулли невидимые писания. Один из основополагающих принципов гласит: никогда, ни при каких обстоятельствах не следует допускать, чтобы работодатель понял, чем вы, собственно говоря, с утра до вечера занимаетесь.
Но сколь бы осторожны вы ни были, все равно настанет день, когда он заявится к вам в кабинет, начнет повсюду совать свой нос и отпускать всякие замечания типа: «Так вот, значит, где ты работаешь?», «Я ведь, кажется, рассылал служебную записку по поводу растений в горшках» либо «Как называется вот это, да-да, вот это, с клавиатурой?»
А в данном случае проблема осложнялась тем, что работа с невидимыми писаниями требовала исключительных внимания и тщательности, как правило свойственных людям, чье хобби — гонки континентов, выращивание гор бонсай или, допустим, вождение «вольво». Одним словом, Чудакулли не следовало подпускать к ней даже на пушечный выстрел.
Существование невидимых писаний объяснялось до смешного сложной гипотезой. Все книги тесно связаны друг с другом через Б-пространство. Следовательно, при удачном стечении обстоятельств текст любой книги, которая когда-то была написана или которой только предстоит быть написанной, можно восстановить при помощи тщательного изучения уже существующих книг. Ведь все будущие книги существуют ПОТЕНЦИАЛЬНО. Это все равно как при помощи тщательного изучения первичной слизи можно прийти к выводу о появлении в будущем щипцов для омаров.
Однако до сих пор в изучении невидимых писаний были задействованы лишь самые примитивные технологии, основанные на древних заклинаниях типа Ненадежного Алгоритма Визенблюма. В результате на воссоздание бледного призрака страницы еще не написанного текста уходили многие годы.
И лишь своеобразный гений Думминга нашел способ обойти проблему. Всего-то и надо было изучить простой вопрос: «Откуда ты знаешь, что это невозможно, ведь ты ж еще даже не пробовал?» Экспериментируя с Гексом, мыслящей машиной Университета, Думминг наглядно доказал: есть множество вещей, которые выглядят очень даже возможными, пока их не попробуешь.
Вот, к примеру, только люди научатся чему-нибудь новому и интересному, как наше заботливое правительство сразу выпускает в свет закон, это новое запрещающий. Но ведь ДО ТОГО подобного закона не существовало! То же самое и со вселенной. Во многом она руководствуется политикой «пока-они-не-попробуют».
Думминг обнаружил: нечто опробованное очень быстро начинает КАЗАТЬСЯ невозможным, однако фактически становится таковым лишь по прошествии некоторого времени [5] . Это время уходит на то, чтобы наконец примчались вечно занятые причинно-следственные законы и изобразили все так, будто невозможное было невозможным с самого начала. Использование Гекса позволило значительно ускорить процесс. Чуточку изменил параметры — почти тут же получил результат. И так далее. Теперь Думминг восстанавливал целые абзацы за один-два часа.
— Ага, это как у циркачей, — заметил Чудакулли в ответ на его объяснение. — Главное — выдернуть скатерть до того, как чашки сообразят, что им полагалось бы упасть и разбиться.
— Именно так, аркканцлер, — поморщившись, кивнул Думминг. — Отличное сравнение.
Тогда-то и началась вся эта суета с книгой под названием «Как Эффективно Вдохновлять Коллектив, Эффективно Управлять Им И Эффективно Заботиться О Нем, А Также Добиваться Эффективных Результатов За Эффективно Короткое Время». Когда эту книгу напишут и в каком мире ее опубликуют, Думминг понятия не имел. Ясно было одно: она будет пользоваться бешеной популярностью, поскольку даже при случайном зондировании Б-пространства очень часто попадались ее фрагменты. Хотя, возможно, это будет не одна книга.
Так или иначе, эти фрагменты как раз оказались на столе Думминга, когда явился Чудакулли и принялся повсюду совать свой нос.
К несчастью, Чудакулли, подобно многим людям, органически не способным преуспеть в каком-либо деле, считал себя особым докой во всем и вся. Что же касается конкретно управления людьми, то в данной области Чудакулли преуспел ровно настолько же, насколько царь Ирод преуспел в строительстве детских площадок.
Его подход к менеджменту можно было представить в виде простой бизнес-схемы. В верхней части изображался кружок с надписью «Я, который отдает приказы», и от него тянулась линия вниз к большому кругу под названием «Все остальные».
И до недавних пор эта схема срабатывала. Да, Чудакулли был невозможным управленцем, но управлять Незримым Университетом было так же невозможно, поэтому все складывалось как нельзя лучше.
И все шло бы своим чередом, не приди аркканцлеру в голову заняться разработкой карьерных планов и, что еще хуже, уточнением функциональных обязанностей.
— Нет, вы представляете, он меня вызвал и спросил, чем именно я занимаюсь! — недоумевал профессор современного руносложения. — Слыханное ли дело? Что это еще за вопросы? Мы в Университете или где?
— А меня он спросил, нет ли у меня проблем на личном фронте, — пожаловался главный философ. — Я такого терпеть не буду!
— А вы вообще видели табличку у него на столе? — поддержал декан.
— Ту, где сказано: «Аркканцлер Всегда Прав»?