– Одна или две. Крестьянки. Горничные.
– И что с ними стало, позволь поинтересоваться?
– Не смотри на меня так. Они до сих пор работают в замке.
Агнесса испытывала к нему отвращение, презирала его. Тогда как Пердита просто ненавидела, но, как известно, от ненависти до любви всего один шаг.
«…Что ж, раз другого выхода нет, да и нянюшка сама говорила, мол, так нам даже на руку будет… Он начнет доверять тебе… Кроме того, матушка уже в их власти…»
– Если я стану вампиром, – сказала она, – то не смогу отличать хорошее от плохого.
– Это звучит несколько по-детски. Тут ведь все зависит от точки зрения. Мир навязывает нам правила, но не всегда нужно им следовать.
– Все еще играешься с ней?
К ним по воздуху шла Лакримоза. За ее спиной Агнесса увидела других вампиров.
– Либо укуси ее наконец, либо отпусти, – фыркнула сестрица Влада. – Ну и ну, какая она бесформенная. Пошли, отец хочет тебя видеть. Они направляются прямиком в наш замок. Ну разве можно представить себе большую глупость?
– Пожалуйста, Лакки, не лезь не в свое дело, – сказал Влад. – Я сам все решу.
– У каждого мальчика должно быть хобби, но… честно говоря… – Лакримоза закатила подведенные черной тушью глаза.
Влад усмехнулся Агнессе.
– Пойдешь с нами?
«Матушка говорила, вам следует объединиться», – напомнила Пердита.
– Да, но как я их там найду? – вслух спросила Агнесса.
– О, мы тебе поможем, – успокоил ее Влад.
– Я имела в виду…
– Полетели с нами, умоляю. Мы не будем мучить твоих подруг…
– Разве что самую малость, – добавила Лакримоза.
– Или… мы можем высадить тебя здесь, – с улыбкой произнес Влад.
Агнесса огляделась. Они летели над горным пиком, настолько высоким, что он пронзал облака. Все ее тело было наполнено теплом и легкостью, и это было неправильно. Даже на помеле она всегда ощущала силу тяготения, чувствовала, как ее тянет вниз, к земле, но сейчас ее руки касался вампир, и каждая частица тела, казалось, была готова парить вечно.
Кроме того, если она откажется, ее ждет одно из двух: либо очень долгое падение, либо очень краткое, но не менее смертоносное.
Кроме того, ей представлялся шанс найти нянюшку и Маграт. А это будет трудно сделать, умирая в какой-нибудь расщелине.
Ну и кроме того, Влад, похоже, питал к ней некие чувства. Да, у него клыки (хотя не такие уж большие), да, он носит чудовищно безвкусные жилетки, но… Честно говоря, шея у нее тоже не лебединая.
В общем, стороны посовещались, и Агнесса приняла решение.
– Если привязать к ней веревочку, ее можно тащить за собой, как воздушный шарик, – фыркнула Лакримоза.
А еще всегда существовал шанс, что в один прекрасный момент они с Лакримозой останутся наедине. И тогда ей не понадобится ни чеснок, ни осиновый кол, ни топор. Она просто объяснит этой заносчивой девчонке, какими неприятными, какими злобными, какими худыми бывают люди. Всего лишь пять минут наедине, о большем она не просит…
«Пять минут наедине… и булавка», – поправила Пердита.
* * *
Кроличья нора уходила глубоко в склон, превращаясь в широкую, но низкую пещеру. Стены пещеры были увиты корнями деревьев.
Подобные пещеры не были редкостью в Ланкре. Королевство существовало уже много лет – с тех пор, как отступил лед. Самые разные племена грабили, возделывали землю, строились и вымирали. Глинобитные стены и соломенные крыши жилых домов давно сгнили и пропали навсегда, но под курганами и склонами сохранились жилища мертвых. Никто не знал, кто там похоронен. Иногда в куче земли рядом с норой барсука можно было найти старую кость или часть ржавых доспехов. Сами ланкрцы не увлекались раскопками, считая своими незамысловатыми крестьянскими умами, что это очень плохая примета, когда тебе отрывает голову мстительный подземный дух.
Хотя за многие годы парочка курганов вскрылась сама собой и огромные камни рядом с ними довольно быстро обзавелись собственным фольклором. Считалось, например, что, если рядом с одним из камней оставить на ночь неподкованную лошадь, а на сам камень положить шесть пенсов, то, проснувшись утром, не обнаружишь ни монеток, ни лошади…
На земляном полу в глубине холма горел огонь, заполняя пещеру дымом, который просачивался в невидимые щели и уходил наружу. Рядом с костром валялся странный грушевидный камень.
Веренс попытался сесть, но тело отказывалось ему повиноваться.
– Динна сканна виста, – сказала каменная груша.
Затем вытянула ноги, и Веренс понял, что это женщина – по крайней мере особь женского рода. Она была синей, как и остальные пикси, но не меньше фута ростом и такой толстой, что выглядела почти сферической. Женщина напоминала фигурку, дошедшую до нас из века льдов и мамонтов, когда мужчин в женщинах интересовало только одно – количество. Ради приличия – или просто для того, чтобы отметить экватор, – на особи было надето нечто вроде балетной пачки. В общем и целом это необычное существо напоминало Веренсу волчок, которым он так любил играть в детстве.
– Келда г'рит, – раздался скрипучий голос у него над ухом, – ты… должон… подготовиться.
Веренс повернул голову в другую сторону и попытался сконцентрировать взгляд на крохотном морщинистом пикси, стоявшем буквально перед его носом. У человечка была выцветшая кожа, длинная седая борода, а передвигался он на костылях.
– Подготовиться? Но к чему?
– Отлично. – Старый пикси стукнул костылями в землю. – Разгвыздай ах тенен, Фигли!
Из темноты на Веренса вдруг бросилась толпа синих человечков. Сотни ручек схватили его. Пикси стремительно выстроились в пирамиду, вздернули Веренса на ноги и прижали к стене. Некоторые человечки уцепились за свисающие с потолка корни, а другие держали Веренса за ночную рубашку, – таким образом он сохранял более-менее вертикальное положение.
Еще одна толпа приволокла откуда-то нормальный человеческий арбалет и установила его на камень рядом с королем.
– Э… я хотел бы сказать в свое оправдание… – пробормотал Веренс.
Переваливаясь, будто гусыня, келда на пару минут скрылась в темноте, а потом вернулась. Ее маленькие кулачки были крепко сжаты. Она подошла к огню и вытянула над ним руки.
– Йин! – крикнул старый пикси.
– Но вы же целитесь прямо в…
– Йин! – заорали Нак-мак-Фигли.
– …Тон!
– Тон!
– Гм… это, э-э… несколько…
– Тетра!
Келда бросила что-то в огонь. С ревом полыхнуло ослепительно белое пламя, раскрасив пещеру в черно-белые цвета. Веренс зажмурился.