– Но в таком случае…
Взмахом руки Лаксмор призвал Оснарда к молчанию. А потом заговорил, адресуясь к своему отражению в бронированном стекле:
– Просто иногда надо поставить вопрос несколько иначе, мой юный друг мистер Оснард, и можно получить совсем другие ответы. О да!
– Но как, сэр?
– Что такое наши геополитические интересы в Панаме? Попробуйте задать себе этот вопрос. – Он увлекся. – Что такое наши жизненные интересы? Что диктует нам кровь завоевателей мира, доставшаяся в наследство от великих предков, от традиций нашей великой нации, привыкшей рисковать? Что видим мы в бинокле, наводя его на эти далекие острова, какое будущее для этой страны? Неужели не замечаем сгустившихся над ней черных туч, а, юный мой друг Оснард? – он окончательно воспарил. -
Где еще на всем земном шаре отыщется второй Гонконг, живущий взаймы у времени, где вот-вот разразится очередная катастрофа? – Теперь он смотрел на тот берег реки, и взгляд его был мрачно сосредоточенным. – Варвары уже у ворот, мистер Оснард. Хищники со всех концов света слетаются к маленькой беззащитной Панаме. Вон те огромные часы отсчитывают минуты, оставшиеся до Армагеддона. Неужели нашему казначейству это нужно? Нет. Но они трусы, они, как всегда, уже зажали уши ладонями. Кто выиграет этот самый большой приз в истории наступающего тысячелетия? Арабы? Японцы, оттачивающие свои катанас ? Ну, конечно, они! А может, китайцы или какой-нибудь объединенный латиноамериканский консорциум, подкрепленный кокаиновыми миллиардами? И что это за Европа без нас? Снова вылезут эти немцы, эти хитрюги французы. Нет, Британия уже никогда не будет прежней, Эндрю. Это определенно. И нет, нет, это ни в коем случае не наша сфера влияния. Не наш канал. У нас нет интереса в Панаме. Панама – это болото, мой юный мистер Оснард. Панама – это двое мужчин и одна собака, и давайте все выйдем и устроим праздничный ленч!
– Они сошли с ума, – прошептал Оснард.
– Ничего подобного. Они абсолютно правы. Не наша юрисдикция. А Заднего Двора.
Оснарду показалось, что он вовсе перестал что-либо понимать, затем мысль заработала снова. Задний Двор! Сколько раз за время его обучения на курсах упоминалось это название. Задний Двор! Эльдорадо каждого британского шпионократа! Вся власть и влияние сосредоточены на американском Заднем Дворе! Особые отношения возобновляются! Началось столь желанное возвращение к золотому веку, когда сыны Йеля и Оксфорда в твидовых пиджаках снова усядутся бок о бок в тех же отделанных деревянными панелями комнатах и будут делиться своими имперскими фантазиями! Лаксмор между тем вновь забыл о присутствии Оснарда и продолжал рассуждать вслух:
– Американцы снова пошли на это. О да! Потрясающая демонстрация их политической незрелости. Столь характерного для них ухода от интернациональной ответственности. Столь распространенного в их международной политике искажения либеральных ценностей. По секрету могу сказать: мы столкнулись примерно с той же проблемой в этой запутанной истории с Фолклендами. О да! – Странная гримаса исказила его губы, он заложил руки за спину и приподнялся на цыпочки. – И дело не только в том, что американцы подписали этот никудышный договор с панамцами, большое спасибо вам за это, мистер Джимми Картер! Они превозносят его до небес! А результат один – они собираются оттуда уйти и, что еще хуже, оставить, таким образом, своих союзников в полном вакууме. И наша задача его заполнить. Вернее, убедить их заполнить его. Показать им ошибочность их пути. Занять по праву принадлежащее нам место в международной политике. Вообще-то это древнейшая из сказок, Эндрю. Мы последние представители римлян на этой земле. У нас есть знания, зато у них – сила и власть. – Он покосился в сторону Оснарда, затем с удвоенной подозрительностью принялся оглядывать углы комнаты, словно проверяя, не пробрались ли туда незамеченными коварные варвары. – Наша задача… ваша задача, мой юный друг, подготовить там почву. Собрать доказательства, свидетельства, чтобы привести наших американских союзников в чувство. Вы меня понимаете?
– Не совсем, сэр.
– Это потому, что вам пока что еще не хватает умения масштабно мыслить. Но ничего, вы его приобретете со временем. Поверьте мне, приобретете.
– Да, сэр.
– Умение масштабно мыслить состоит из определенных компонентов, Эндрю. Один из них – хорошее знание своего дела. Прирожденным разведчиком можно назвать того человека, который знает, что ищет, еще до того, как найдет. Запомните это, юный мистер Оснард.
– Обязательно, сэр.
– Он подключает интуицию. Он проводит отбор. Он пробует на вкус. Он говорит «да» или «нет», но это вовсе не означает, что он всеяден. Он, можно сказать, даже привередлив. Вы меня понимаете?
– Боюсь, что нет, сэр.
– Хорошо. Потому что когда придет время, вам откроется все. Нет, не все, но хотя бы часть. Маленький такой уголок.
– Жду не дождусь, сэр.
– А что вам еще остается. Терпение – вот еще одна добродетель прирожденного разведчика. Вы должны обладать терпением и невозмутимостью индейца. И его шестым чувством. Вы должны научиться видеть то, что скрыто за горизонтом.
И словно чтоб продемонстрировать ему, как именно это делается, Лаксмор снова устремил взгляд в окно, на неприступные стены Уайтхолла. И нахмурился. Но хмурость эта адресовывалась Америке.
– Опасная неуверенность в себе, вот как я это называю, юный Оснард. Крупнейшая мировая держава попала в путы собственных пуританских принципов. Да поможет нам бог. Неужели они не слышали о Суэце? Да несколько покойников, должно быть, перевернулись в гробу! Нет большего преступления в политике, мой юный мистер Оснард, чем избегать использовать принадлежащую по праву власть! Америка должна обнажить свой меч, иначе она погибнет и утянет нас за собой. Неужели мы должны спокойно смотреть на то, как наше бесценное западное наследие преподносится варварам на блюдечке? Видеть, как обескровливается наша торговля, как буквально сквозь пальцы уходит наша власть, в то время как японская экономика уже затмевает нам солнце и «тигры» Юго-Восточной Азии отрывают от нас по куску? Неужели мы заслуживаем этого? Да мы ли это вообще? Неужели таков дух нынешнего молодого поколения, а, мистер Оснард?
Возможно… Возможно, мы просто напрасно теряем время. Попробуйте разубедить меня, Эндрю. Наверное, я просто посмешище в ваших глазах.
– Это не мой дух. Я точно знаю это, сэр, – преданно глядя ему в глаза, откликнулся Оснард.
– Умница, хороший мальчик. И не мой, не мой. – Лаксмор умолк и смерил Оснарда взглядом, словно прикидывая, стоит ли открыть ему еще одну сокровенную тайну. – Эндрю…
– Сэр?
– Мы, слава богу, не одни.
– Это очень хорошо, сэр.
– Вот ты сказал «хорошо». Но что ты знаешь об этом?
– Только то, что вы говорите мне. И еще… то, что я чувствовал долгие годы.
– Так вам на этих курсах ничего такого не говорили? Что «ничего»? Оснард растерялся.