— Ты уважал своего отца, Сальво? — спросила Ханна, дважды прослушав пленку.
— Разумеется. Очень уважал. Как и ты своего, я полагаю.
— Вот и Хадж такой же. Он почитает своего отца, как всякий конголезец. Почитает его и слушается во всем. Разве может он прийти к отцу и заявить: “Отец, твой давний друг и политический союзник Мвангаза — лжец!” — без каких-либо весомых доказательств? Ведь если его пытали со знанием дела, следов на теле не осталось.
— Ханна, дорогая, прошу тебя… Ты ужасно устала, у тебя был трудный день. Ложись, надо выспаться.
Я положил руку ей на плечо, но она мягко отвела ее.
— Сальво, это ведь он для тебя пел.
Я признался, что и у меня сложилось такое впечатление.
— Что же, по-твоему, он пытался тебе сказать?
— Что он выжил, а мы все можем катиться к чертовой матери.
— Но зачем он дал тебе свой электронный адрес? Да еще смотри, каким неровным почерком. Значит, писал после пытки, а не до. Почему?
В ответ я неуклюже пошутил:
— Небось заманить в свой ночной клуб рассчитывал.
— Хадж просит тебя связаться с ним, Сальво. Ему нужна твоя помощь. Он говорит: помоги мне, пришли свои записи, пришли свидетельства того, что они со мной творили. Ему нужны доказательства. Он хочет, чтобы ты их ему предоставил.
Что это было — слабость или лукавство? Я ведь считал Хаджа плейбоем, а не рыцарем в сияющих доспехах. Французский прагматизм и сладкая жизнь сильно испортили его. Три миллиона долларов к вечеру понедельника служили тому наглядным подтверждением. Стоило ли разбивать иллюзии Ханны? Или лучше заключить с ней уговор, который, как я был убежден, мне все равно не придется выполнять?
— Ты права, — сказал я. — Ему нужны доказательства. Мы пошлем ему записи. Иначе нельзя.
— Но как? — недоверчиво спросила она.
Проще простого, заверил я ее. Нужно лишь обратиться к кому-то, у кого есть соответствующее оборудование, — к звукооператору или в музыкальный магазин. Они запишут с кассет аудиофайлы, а мы отправим их Хаджу. И дело в шляпе.
— Нет, Сальво, не в шляпе! — нахмурилась Ханна. Она явно пыталась дать задний ход: точь-в-точь как я за минуту до этого.
— Это почему же?
— Потому что мы говорим о серьезном преступлении. Ведь Хадж — гражданин Конго, а у тебя на руках британские секретные материалы. А ты в душе британец. Так что лучше не надо.
Я взял календарь. До запланированного переворота под общим руководством Макси остается одиннадцать дней, заметил я, встав на колени рядом с нею. А значит, время терпит, не так ли?
Наверное, с сомнением в голосе отозвалась Ханна. Но чем раньше мы предупредим Хаджа, тем лучше.
Ну, еще день-другой мы можем потерпеть, изворачивался я. И добавил, что даже если выждать еще неделю, вреда не будет, про себя вспоминая, с какой тягучей неторопливостью мистер Андерсон вершит свои чудеса.
— Неделю? Но к чему выжидать целую неделю? — вновь нахмурилась она.
— А вдруг к тому времени нам уже и не придется ничего отправлять? Может, они еще сдрейфят. Им ведь известно, что мы у них на хвосте. Может, они отменят переворот.
— А как же мы узнаем, отменили его или нет?
На это ответа у меня не было, так что последовала минута неловкого молчания. Положив голову мне на плечо, Ханна о чем-то задумалась.
— Через месяц у Ноа день рождения, — внезапно объявила она.
— Верно, мы же с тобой собирались вместе искать ему подарок.
— Он мечтает навестить своих двоюродных братьев и сестер в Гоме. А я не хочу, чтобы он ехал в зону военных действий.
— Ничего там не будет. Просто давай выждем немного. На случай, если вдруг что-то произойдет.
— Что, например, Сальво?
— Ну, ведь не все они — чудовища. Может, разум и возьмет верх в данном случае, — продолжал настаивать я.
Ханна села в постели и посмотрела на меня, как на пациента, которого подозревает в сокрытии симптомов заболевания.
— Пять дней, — взмолился я. — На шестой мы все отправим Хаджу. Так ему времени вполне хватит.
После этого, насколько помню, у нас состоялся еще только один разговор, имевший определенные последствия. Мы лежали, обнявшись и, казалось, позабыв на время все наши тревоги, когда Ханна ни с того ни с сего заговорила про Войтека, чокнутого поляка, любовника Грейс.
— Знаешь, где он работает? В центре звукозаписи в Сохо, где записываются всякие рок-группы. Он там целыми ночами крутится, домой является только под утро, до одури накачанный наркотиками, и они потом весь день занимаются любовью.
— Ты это к чему?
— К тому, что я могла бы пойти к нему и договориться насчет приемлемой цены.
Теперь уже я подскочил в кровати и сел.
— Ханна, я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась. Если кто и будет посылать пленки Хаджу, то только я сам.
Она ничего не ответила, и я воспринял ее молчание как знак согласия.
Утром мы проспали, так что сборы проходили в суете. По просьбе Ханны я сбегал вниз и заказал микротакси [52] у мистера Хакима. Когда я вернулся в комнату, она стояла около шкафа, держа в руках мою сумку: та, по-видимому, вывалилась из тайника, пока мы впопыхах паковали вещи. Слава богу, мой драгоценный экземпляр “Я обвиняю!” с собой не утянула.
— Дай-ка лучше я.
Благодаря высокому росту я легко засунул сумку на место.
— Ох, Сальво… — выдохнула Ханна, что я перевел для себя как “спасибо”.
И поскольку она до сих пор была полуодета, пришлось ей все-таки повременить с отъездом.
* * *
В расписании автобуса-экспресса от вокзала Виктория до Севеноукса после взрывов появились дополнительные рейсы: многие из тех, кто раньше ездил на поезде, предпочитали теперь добираться по шоссе. Я был в некотором напряжении, когда подошел к очереди на автобус, понимая, какое впечатление производят моя шапочка с помпоном и цвет кожи. Сюда я добрался частично пешком, частично на автобусах, дважды выпрыгнув из них перед самым отправлением, чтобы уйти от возможной слежки. Профессиональная паранойя разыгралась не на шутку. К тому моменту, когда охранник на автобусной станции обыскал и меня, я уже почти желал, чтобы он меня вычислил и на этом все и закончилось. Однако он не нашел ничего предосудительного в коричневом конверте с надписью “Я обвиняю!”, который я свернул и запихнул во внутренний карман кожаной куртки. Когда я позвонил Грейс из телефонной будки в Севеноуксе, она безудержно хохотала. Их поездка на автобусе в Богнор не обошлась без приключений: