Недавние изменения, произошедшие в Северной Корее, являются результатом внешнего воздействия, а не внутреннего развития. Развал Советского Союза лишил ее помощника, торгового партнера, опоры и защитника. Переориентация Китая в сторону Запада и рыночной экономики привела к тому, что он также стал менее активно поддерживать в целом нежизнеспособный режим. Северная Корея, таким образом, была вынуждена избрать стратегию установления связей с остальным миром на новой основе.
Одним из ее аспектов, который я уже упоминала, является эксплуатация сострадания Запада. Здесь мы стоим перед дилеммой. У нас нет достаточной информации о масштабах и причинах голода, который, впрочем, вполне реален, позволяющей выбрать наилучшее направление помощи. Режим видит его причину в стихийных бедствиях. Точно такие же доводы приводили в свое время Советский Союз и африканские социалистические страны. Однако их нельзя считать убедительными. Эффективные экономические системы, может быть не сразу, но неизменно находят ресурсы для преодоления любых бедствий, которые обрушивает на них стихия. В отличие от них, страны, подобные Северной Корее, где частная собственность на землю поставлена вне закона, в конечном итоге обречены на голод. Продовольственная помощь не является решением проблемы в долгосрочной перспективе; многие экономисты предупреждают об отрицательном эффекте такой «помощи», которая подрывает местное сельское хозяйство. Возможно, это звучит резко, но самый эффективный и короткий путь к спасению Северной Кореи от голода — это смена правительства [174] .
Другим аспектом политики Северной Кореи, дающим прямое основание отнести ее к числу «изгоев» является то, что один из экспертов очень точно определил как «тщательно управляемая стратагема военного вымогательства» [175] . Эта стратагема была разработана Пхеньяном в 1994 году, чтобы сбить волну угроз со стороны Запада, поднявшуюся после того, как стало ясно, что Северная Корея вот-вот превратится в ядерную державу. Северная Корея согласилась заморозить свою программу в обмен на обещание США ежегодно бесплатно поставлять полмиллиона тонн нефти и возместить расходы на строительство двух ядерных реакторов на легкой воде общей стоимостью 4 млрд. долларов. Это было серьезным дипломатическим поражением Запада и выдающимся успехом немощного банкрота. В результате Северная Корея превратилась, пожалуй, в самого крупного получателя американской помощи в Азии.
Самое поразительное заключается в том, что это соглашение не заставило Северную Корею не только прекратить, но хотя бы сократить масштабы разработки и продажи современной ракетной техники. Действительно, если встать на ее позицию, с какой стати она должна это делать? Северная Корея отчаянно нуждается в иностранной валюте, которую ей дает торговля смертью; роль главного «изгоя» повышает её престиж среди антизападно настроенных государств; а помимо прочего, она может в нужный момент вытянуть из Америки и ее союзников новую порцию дани, или, на английский манер, — Danegeld [176] .
Северная Корея давно осуществляет программы создания, испытания и экспорта ракет «земля — земля» ближнего радиуса действия типа Scud, ракет среднего радиуса действия типа Nodong и межконтинентальных баллистических ракет типа TAepodong. Продажа этого вооружения и связанных с ним технологий приносит ей до 100 млн. долларов в год, Ракеты типа Scud приобрели Египет, Сирия и Вьетнам, ракеты типа Nodong — Иран, Ливия и Пакистан [177] . Северная Корея со своими ракетными программами — сегодня главный источник распространения оружия в мире, несущий реальную глобальную угрозу.
Эта угроза имеет конкретную направленность — страны Запада. Северокорейский режим глубоко враждебен нам. Я вполне допускаю, что он безрассуден настолько, что может решиться на атаку с использованием межконтинентальных баллистических ракет, оснащенных ядерными, химическими или биологическими боеголовками. Чрезвычайно наивно полагать, что этот риск исчез или хотя бы уменьшился в результате недавних жестов доброй воли. Хотя наиболее вероятная цель для подобных атак — Япония, Северная Корея уже располагает или очень скоро получит средства, позволяющие нанести удар как по Америке (Аляске), так и по Европе — Норвегии и Финляндии. Не стоит радоваться и моим соотечественникам. По словам одного из экспертов 1 этом вопросе, «можно утверждать, что северокорейская программа создания ракет большого радиуса действия угрожает безопасности Западной Европы в еще большей степени, чем безопасности США» [178] . Хотелось бы верить в то, что это соображение заставит европейцев отказаться от своей резкой и необдуманной кампании против планов США по созданию системы ПРО.
Отношение Северной Кореи к подобным возможностям предельно простое. В 1998 году ее официальные средства массовой информации объявили «продолжение разработки, испытания и размещения ракет» делом принципа, однако добавили, что, если Америка хочет прекратить это, она должна «компенсировать потери». В начале 1999 года официальные представители Северной Кореи намекнули, что первоначальный размер такой компенсации составляет 1 млрд. долларов в год [179] . Шантаж, а по другому это не назовешь, начался.
Вместе с тем представители некоторых великих держав не хотят верить, что дело обстоит именно так. Во время визита в Пхеньян летом 2000 года российский президент Путин сделал вид, что поверил обещанию Ким Чен Ира прекратить разработку баллистических ракет, после того как Северная Корея получит возможность использовать ракеты-носители других стран для продолжения собственной космической программы. Как бывший оперативный сотрудник КГБ, г-н Путин должен был бы знать, что это не более чем пустые разговоры. Северной Корее космос нужен лишь для единственной цели — ведения войны. Ким Чен Ир лишь обыграл старую сталинистскую шутку: в 1998 году Северная Корея заявила, что ракета, которая пролетела над территорией Японии, на деле должна была вывести в космос спутник для передачи «бессмертных революционных гимнов» и «Чучхе Корея» с помощью азбуки Морзе. Нужно ли говорить, что таких спутников никто и никогда не видел [180] .