Сухомлинов считал, что стал жертвой интриг Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, с которым не ладил. Министр вообще считал, что обилие великих князей, занимающих высшие посты в вооруженных силах, только мешает фронту: «Стратегические эксперименты великого князя стоили нам трех армий, но господа взяли на себя труд все несчастие объяснить недостатком боевого снабжения. Этого обвинения было достаточно для того, чтобы убедить государя в необходимости меня уволить, но боевую славу великого князя спасти этим не удалось».
Николай II убрал в августе 1915 года великого князя с поста Верховного главнокомандующего, принял на себя руководство вооруженными силами. Но это известие не обрадовало бывшего военного министра. Против Сухомлинова уже возбудили уголовное дело. На него возложили вину не только за неподготовленность армии к войне. Бывшего министра подозревали в государственной измене.
«Ведущий это дело судья однажды с триумфом показал мне письмо, которое он охарактеризовал как «убедительное доказательство» вины Сухомлинова, — вспоминал директор департамента полиции Васильев. — Это было адресованное жене военного министра письмо из Карлсбада, написанное австрийским купцом Александром Альтшиллером. Альтшиллер писал, что в Карлсбаде идет дождь, дороги ужасные, и поэтому о долгих прогулках не может идти речи. Когда я изумленно спросил судью, каким образом такое письмо может служить доказательством вины Сухомлинова, он отвечал, что эти слова имеют скрытый смысл, дождь и плохие дороги означают что-то совсем иное…»
Но общественному мнению и не надо было ничего доказывать. Имя бывшего военного министра было тесно связано с именем уже повешенного полковника Мясоедова.
Сергей Николаевич Мясоедов окончил Московский кадетский корпус, служил в Оренбургском пехотном полку. Семейные связи помогли ему перейти в отдельный корпус жандармов. Он стал начальником Вержболовского жандармского отделения. Вержболово — это город в Сувалкской губернии (ныне территория Литвы) и железнодорожная станция — на границе с Германией.
Мясоедова подозревали в том, что он покрывал контрабандистов и на этом неплохо зарабатывал. Тогдашний директор департамента полиции Максимилиан Иванович Трусевич поручил корнету Пономареву проверить эти сведения. Ничего компрометирующего корнет не обнаружил. Тогда решили доказать, что Мясоедов плохо работает.
Корнет Пономарев заплатил контрабандистам за перевозку через границу оружия, взрывчатки и революционных прокламаций, которые сам же им дал. На границе все были предупреждены, и контрабандистов задержали. Но на суде выступил сам Мясоедов и объяснил, что это чистой воды провокация.
«Когда полковник Мясоедов, — вспоминал товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов генерал Павел Григорьевич Курлов, — давал в суде показания по делам о контрабандном провозе оружия чинами пограничной стражи, он допустил некорректный отзыв о своем товарище по корпусу жандармов корнете Пономареве».
Разоблачив провокацию корнета, Мясоедов спасал себя, однако в департаменте полиции это сочли предательством. Начальник департамента Трусевич пожаловался председателю правительства Петру Аркадьевичу Столыпину. Тот распорядился: «Перевести полковника Мясоедова на равную должность не ближе меридиана Урала».
Полковник Мясоедов подал рапорт об отставке. Казалось, карьера закончилась. Но на водах в Карлсбаде он через жену познакомился с Сухомлиновым. А военный министр как раз искал опытного человека, который взял бы на себя наблюдение за благонадежностью офицеров и распространение революционной пропаганды в армии.
Распоряжением императора 27 сентября 1911 года Мясоедова вернули в отдельный корпус жандармов. А через неделю Сухомлинов попросил командира корпуса генерала Курлова прикомандировать Мясоедова к Военному министерству. Но его служба оказалась недолгой.
13 апреля 1912 года одна из газет крупного издателя Бориса Алексеевича Суворина опубликовала сенсационную статью, в которой говорилось, что крупный чин контрразведки — на самом деле австрийский шпион. Через несколько дней видный депутат Государственной думы Александр Иванович Гучков назвал имя: за пять месяцев работы полковника Мясоедова в Военном министерстве «соседняя держава стала значительно осведомленнее в наших военных делах, чем раньше». Это было обвинение в измене.
«Хотя Гучков и имел дерзость заявить, что в его распоряжении находятся неоспоримые доказательства этого преступления, — негодовал жандармский генерал Павел Курлов, — но их никто не видел, а произведенное главным военным прокурором расследование решительно никаких улик против полковника Мясоедова не дало. Тем не менее военный министр удалил его от себя».
17 апреля 1912 года полковник Мясоедов ушел в отставку. Появившись на ипподроме, он вызвал Бориса Суворина на дуэль. Издатель отказался и прилюдно получил пощечину. Гучков вызов принял. 20 апреля 1912 года дуэль состоялась. Близорукий Мясоедов (он носил пенсне) промахнулся, Гучков благородно выстрелил в воздух. Александр Иванович отлично стрелял, но, выходит, не пожелал покончить с австрийским шпионом?
Когда началась Первая мировая, полковник Мясоедов хотел вернуться на службу, чтобы «пожертвовать жизнью в действующей армии, а детям оставить доброе имя». Его не брали. Он обратился к военному министру, который его хорошо знал. Сухомлинов ответил крайне дипломатично: «Уведомляю, что против вашего поступления на действительную военную службу лично я ничего не имею. Вам же надлежит подавать прошение в установленном порядке».
Мясоедов подал прошение в штаб 10-й армии, которая воевала в местах, где он служил в бытность жандармом. Давние покровители, вроде жандармского генерала Курлова, замолвили за него словечко. Полковника взяли на должность переводчика, имея в виду использовать по линии военной разведки.
Но 17 декабря 1914 года в Петроград из Швеции прибыл подпоручик 23-го Низовского полка Я.П. Колаковский. Он попал в плен к немцам в самом начале войны. В Петрограде он признался, что его освободили, когда он пообещал работать на немецкую разведку.
«Подпоручик Колаковский, — вспоминал бывший министр Сухомлинов, — заявил, что немцы его отпустили с условием организовать убийство великого князя Николая Николаевича и уничтожение мостов на Висле у Варшавы. Тут и возникло имя Мясоедова».
О Мясоедове подпоручик вспомнил только на третьем допросе: будто отправлявший его немецкий офицер «советовал обратиться в Петрограде к отставному жандармскому полковнику Мясоедову, у которого можно узнать много ценных для немцев сведений».
«Поручик Колаковский, — вспоминал Сухомлинов, — впоследствии сознался, что о покушении на великого князя он сочинил, чтобы обратить на себя больше внимания. А откуда возник Мясоедов? Будучи в военном училище, он читал о дуэли Мясоедова с Гучковым».
Шпиономания, как чума, катилась по всей России. Контрразведчики то и дело раскрывали вражеские заговоры. А полковник Мясоедов и так воспринимался как враг. Арестовали его 18 февраля 1915 года. Через месяц, 18 марта 1915 года, он признан виновным в шпионаже и мародерстве и приговорен к повешению.