В январе пятьдесят третьего Смиту пришлось покинуть ЦРУ. Он не хотел уходить. Но президент Эйзенхауэр назначил государственным секретарем Джона Фостера Даллеса, и его брат изъявил желание самостоятельно управлять разведкой. Президент пошел навстречу братьям Даллесам, которыми очень дорожил. Аллену Даллесу было легче, чем любому другому директору ЦРУ. Один телефонный звонок, один разговор вечером у брата дома — и все проблемы решались.
Когда Аллена Даллеса назначили директором ЦРУ, в протокольном списке высших чиновников он был на тридцать четвертом месте. Он принадлежал к пятой категории по шкале жалованья чиновников, то есть был на четыре уровня ниже членов правительства. Его должность приравнивалась к должности заместителя государственного секретаря. На приемах он оказывался где-то в конце стола, что больно ранило руководителя разведки.
Во время синайской кампании ЦРУ внимательно наблюдало за военными приготовлениями Израиля, Франции и Англии. Американский военный атташе передал из Тель-Авива срочное сообщение о том, что Израиль мобилизовал войска и намерен нанести удар по Египту в ближайшее время.
После начала войны государственный секретарь Джон Фостер Даллес заявил, что «мы не были информированы». Конгресс и пресса решили, что американская разведка не справилась со своими обязанностями.
Сотрудники ЦРУ обиделись. В частных беседах вежливо говорили, что государственный секретарь, видимо, имел в виду, что правительство Соединенных Штатов не было заблаговременно информировано Англией, Францией и Израилем относительно их планов. Оперативники и аналитики ЦРУ обижались и на Аллена Даллеса, который должен был постоять за честь ведомства и поправить брата.
Братья Даллесы по-прежнему строили ближневосточную политику на хороших отношениях с арабскими нефтедобывающими странами и рассматривали Израиль как досадную помеху.
Синайская война предоставила Даллесам возможность ограничить влияние англичан на Ближнем Востоке. Поэтому американская администрация присоединилась к Хрущеву и осудила военную операцию Англии, Франции и Израиля.
В результате Соединенные Штаты впервые выступили вместе с Советским Союзом против двух стран — членов НАТО — Англии и Франции.
Британские и французские политики были вне себя. Они считали, что Соединенные Штаты разрушают Запад. Они считали, что причина тому болезнь Джона Фостера Даллеса. В отличие от президента он был неизлечимо болен. У него нашли рак. Болезнь, говорили европейские политики, повлияла на его способность принимать решения.
Министр иностранных дел Шепилов обратился к председателю Совета Безопасности ООН с требованием прекратить агрессию против Египта.
Одновременно было распространено письмо главы советского правительства Николая Булганина:
«Мы полны решимости сокрушить агрессоров силой и восстановить мир на Ближнем Востоке… Если эта война не будет пресечена, то она может принести с собой опасность перерастания в третью мировую войну».
В послании премьер-министру Англии Энтони Идену звучали не менее пугающие формулы:
«В каком положении оказалась бы Великобритания, если бы она была атакована более сильными государствами? А ведь эти страны могут воспользоваться, например, ракетным оружием».
В послании Булганина премьер-министру Израиля Бен-Гуриону говорилось:
«Выполняя чужую волю, действуя по указаниям извне, правительство Израиля преступно и безответственно играет судьбой мира, судьбой своего народа. Оно сеет такую ненависть к Государству Израиль среди народов Востока, которая не может не сказываться на будущем Израиля и которая поставит под вопрос само существование Израиля как государства».
Десятого ноября появилось заявление ТАСС:
«Ярким выражением горячих симпатий советских людей к египетскому народу, как и к другим народам Востока, борющимся за свою национальную независимость и свободу, являются многочисленные заявления советских граждан, в среде которых имеется большое число находящихся сейчас в запасе летчиков, танкистов, артиллеристов, а также офицеров — участников Великой Отечественной войны, с просьбой разрешить им направиться в Египет в качестве добровольцев, чтобы вместе с египетским народом бороться за изгнание агрессоров с египетской земли.
В руководящих кругах СССР заявили, что если Англия, Франция и Израиль вопреки решениям ООН не выведут все свои войска с территории Египта и под различными предлогами будут затягивать осуществление этих решений и накапливать силы, создавая угрозу возобновления военных действий против Египта, то соответствующие органы Советского Союза не будут препятствовать выезду советских граждан — добровольцев, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость».
После резкого заявления советского правительства израильского посла в Вашингтоне вызвали в государственный департамент и открытым текстом объяснили, что если Израиль не прекратит боевые действия, Советский Союз и в самом деле может вмешаться. Причем Соединенные Штаты прекратят помогать еврейскому государству, ООН введет санкции, и Израилю все равно придется отступить.
Это были зловещие намеки и бесшабашная бравада — отличительная черта хрущевской дипломатии. Ради нового союзника на Ближнем Востоке Никита Сергеевич, похоже, был готов на все. Угрозы сработали. Запад отступил.
«Говорят, что французский премьер Ги Молле, — не без удовольствия рассказывал Хрущев, — в это время не уезжал из Совета министров ночевать домой. Когда он получал наше послание, то буквально без штанов, в спальном белье подбежал к телефону звонить Идену… В штанах он поднимал трубку или без, сути дела не меняет. Главное, что через двадцать два часа после получения нашего предупреждения агрессия была прервана».
А в Египте решили, что советская армия и в самом деле готова сражаться бок о бок с египетской.
Советский посол шестого ноября доложил в Москву о новом разговоре с Али Сабри, ближайшим помощником Насера: «Сабри усиленно развивал тезис о возможности быстро отремонтировать взлетные полосы аэродромов для принятия наших самолетов с добровольцами. Только бы знать, что они прибудут, и мы все сделаем, чтобы подготовиться.
Он также говорил о присылке сюда, к берегам Египта, подводных лодок, при появлении которых, он уверен, англичане и французы немедленно покинули бы египетские воды. Дело можно было бы представить и так, что эти лодки куплены Египтом и сопровождаются в Египет египетскими командами…»
Московские руководители с удивлением увидели, что Насер воспринял советское заявление всерьез и стал требовать присылки добровольцев. Хрущев и его окружение попали в неприятное положение. А египтяне нажимали: когда же вы, наконец, исполните свое обещание?
Оправдываться пришлось министру иностранных дел.
Четвертого декабря Шепилов телеграфировал послу в Каире: объясните Насеру, что в Москве «исходили прежде всего из стремления оказать Египту морально-политическую поддержку… Реализовывать это мероприятие нецелесообразно и с точки зрения самого Египта».