Илюша был настолько увлечен своим уловом, что имел глупость кивнуть.
«Три — ноль», оценил я. И сразу «четыре — ноль». Не спорю, оригинальность сценария хороша под Новый год. Но «круглый стол» кандидатов в президенты далеко не тот случай, чтобы изобретать что-то особенное. Известно ведь: когда вагоновожатый ищет новые пути, вагон сходит с рельсов.
— Н-ну, давайте посмотрим, — с сомнением проговорил я.
У Илюши еще оставалось время перестроиться на ходу. Но он им не воспользовался.
— Шоу! — горя энтузиазмом, объявил Милов. — Цирковое представление! Студию оформляем как манеж... там работы всего часа на полтора, декорации можно взять у «Арены». Четыре этих кандидата будут сидеть в центре, на четырех барабанах, а я — ходить между барабанами с микрофоном... в таком белом костюме с блестками. Я уже договорился с Ленькой, он мне одолжит за десять баксов... А публика будет...
— ... кидать на манеж помидоры! — подхватил я.
В свое время Илюша вел на нашем канале ток-шоу «Коррида». Перед каждой такой передачей по полу студии нарочно разбрасывались овощи, фрукты, очищенные куриные яйца, пирожные и тому подобное. Милов приводил двух-трех видных деятелей без тормозов и для начала хорошенько стравливал их между собой. Когда деятели были уже почти доведены до кондиции, включалась камера и ведущий подливал последнюю каплю маслица в огонь. Само собой, спорщики хватались за то, что попадалось им под руку, и метали друг в друга неопасными для здоровья предметами. Смотрелось недурно. Впрочем, когда известный поп-музыкант все же подбил глаз известному музыкальному критику метким пирожным с кремом, я сразу закрыл ток-шоу — по соображениям техники безопасности. Тем более и по ромашке тогда вышло четкое «не любит». Причем три раза подряд.
— Нет-нет! — замахал руками Милов. — Я же с понятием, Аркадий Николаич! Из публики только задают вопросы. После каждого — музыкальная отбивка и три такта мелодии по теме. Например, так. Спрашивают про пенсии — оркестр играет «Позабыт-позаброшен». Спрашивают про армию — тут же пожалуйста «Я так люблю военных!». У меня все давно продумано. Вопрос о беженцах — «Бродяга, судьбу проклиная», о продовольственной корзинке — нате вам «Конфетки-бараночки»... Это будет клево, зуб даю!
— А если, например, спросят о погоде? — осведомился я.
— Пара пустяков! — не задумываясь, выпалил Илюша. — Без всяких сыграют «У природы нет...».
Не договорив до конца, Милов наконец-то опомнился.
— Погодите, Аркадий Николаич! — с досадой произнес он. — Что вы меня сбиваете? Да какой же дурак станет спрашивать о погоде у кандидатов в президенты?
— Это верно. Дураков у нас нет, — признал я, скрещивая под столом два пальца.
Наступила тишина. Милов напряженно раздумывал над моей последней фразой. Возможно, он усмотрел в ней не вполне благоприятный намек.
— Вы позволите? — нарушил молчание Вадим Вадимыч.
— Да, разумеется, — ответил я. Собственно, я уже определился в выборе. Но любопытно было посмотреть, как теперь поведет себя матерый телевизионный волчище.
— Идея Ильи насчет цирка совсем неплоха, — самым доброжелательным тоном начал Позднышев. — Арена... прожектора... бой барабанов... И наши кандидаты — в круге света. Красивое, даже эффектное зрелище. Однако...
— Однако?.. — нервно переспросил Илюша Милов. Самоуверенности в его голосе поубавилось.
— ... однако дорогое и канительное, — завершил фразу Вадим Вадимыч. — Поставить новые декорации можно, но мы же знаем, сколько «Арена» заломит за срочность. Следовательно, несем прямые убытки: рекламу сюда никак не пропихнешь.
— Можно попробовать пропихнуть... — нерешительно предложил Илюша.
— Нет, и не мечтайте! — тотчас же открестился я. Я вообразил, как мы затыкаем Президенту рот рекламой детских подгузников, и поскорее коснулся пальцем моей серебряной подковки. Страх господень! Это еще хуже, чем президентские дебаты под аккомпанемент циркового оркестра: мне отставка обеспечена, никакие предосторожности не помогут.
— Раз нет манежа, значит, не нужен и оркестр, — прочел мои мысли Вадим Вадимыч. — И в самом деле, к чему это шумовое оформление? Лучше так: вопрос — ответ, вопрос — ответ. Больше успеем за час. Четыре года назад такая форма всем очень понравилась... Теперь насчет публики. Тут есть закавыка. С одной стороны, она нужна...
— Нужна... — поддакнул с места Илюша Милов.
— С другой же стороны, — продолжил Позднышев, — она плохо управляема. Помните наш первый телемост по поводу СПИДа? Сколько я учил эту девчонку выговаривать слово «контрацептивы»! Три часа репетировал! И в результате она в эфире брякнула, что, мол, советским женщинам не надо предохраняться, поскольку у нас вообще секса нет. Свою личную беду дурочка распространила на всю страну...
При слове «секс» я почему-то вновь подумал о своей секретарше Аглае. Может, все же рискнуть и переспать с ней? Как-никак при Аглае наш Александр Яковлевич благополучно высидел и эти телемосты, и открытый эфир, и трансляции съездов... и ничего, остался на плаву.
— Иными словами, — завершил мысль Вадим Вадимыч, — роль публики надо тоже передать ведущему. Пусть он и задаст первые два-три вопроса кандидатам. А потом уж они сами начнут спорить между собой — не растащишь. Может получиться полезное и интересное зрелище. Мне кажется...
— Цирк гораздо интереснее, — вмешался Милов. Он смекнул, что чашка весов склоняется не в его сторону, и начал злиться. — Без массовки, без прожекторов опять выйдет скука смертная. Одни болтающие головы!
— Цирк и так будет, еще нахлебаемся, — парировал Позднышев. — Уж Фердинанд-то Изюмов не даст нам заскучать... Будь моя воля, я бы этого сквернослова за километр не подпускал к прямому эфиру, — брезгливо добавил он. — Сам вываляется и всех обгадит.
При этом Вадим Вадимыч выразительно посмотрел на Илюшу, который несколько раз приглашал скандального Фердинанда на свою «Корриду», предоставляя ему слово и пару боевых помидоров. Милов сейчас же открыл рот, чтобы возразить старику. Но я властным жестом пресек еще не начатый спор. И так все ясно.
— Вы не правы, Илья, — сказал я Милову. — Сегодня не самый подходящий повод для корриды. И потом, строить манеж в студии сейчас вправду дороговато.
Илюша недовольно хрюкнул, выражая свое решительное несогласие.
— Вы тоже не правы, Вадим Вадимович, — обратился я к Позднышеву. — Изюмов официально зарегистрирован как кандидат, и мы не можем перекрыть ему эфир. У нас демократия. Пусть к нам придут хоть трое из четырех кандидатов, пусть даже двое — мы обязаны начинать с ними дебаты. Главное, чтобы на альтернативной основе. По Конституции...
— Да я понимаю, — вздохнул старый телеволк.
В кабинете стало тихо, оба ведущих ждали теперь моего последнего слова. Я выдержал приличествующую паузу и подвел черту:
— Идея Милова остроумна и эффектна, но модель Позднышева прочнее и безопаснее. Ее, видимо, и выберем. Вадим Вадимович, вам придется сегодня порулить... Есть у кого-то возражения?