Мысли о тюрьме пришли к нему в голову, когда он прочитал о том, что приговор по делу профессора Фохта отменен и он освобожден из заключения.
Когда-то доктор Фохт спас его от верной смерти в русском плену. Штайнбах ничего не сделал, чтобы помочь Фохту, когда его арестовали. Рано или поздно за предательство приходится платить.
Капитан звонил генералу Штайнбаху с шести утра. В первый раз он набрал номер генеральской квартиры ещё у себя в Магдебурге. Никто не снял трубку, и капитан решил, что генерал ещё спит. Он побежал на вокзал, чтобы успеть на первый берлинский поезд. С вокзала он позвонил опять, и вновь никто не ответил. Он стоял в будке, слушая гудки и тупо глядя на большую надпись на стене: «Германия — это немецкая марка минус социализм».
В Берлине творилось нечто невообразимое. Никто не работал. Народ ликовал. Улицы были забиты машинами. Все ехали в сторону Западного Берлина. Оттуда возвращались поздно вечером с подарками и грошовыми покупками — западных денег ни у кого не было. Дети сладостно жевали бананы. Все урны были забиты банановой кожурой. Капитан с трудом пробирался в сторону генеральского дома и крутил диск каждого автомата, попадавшегося ему на пути.
В последний раз он безуспешно позвонил из каморки консьержки в генеральском доме.
— Я его сегодня не видела, — сказало сморщенное существо, которое, похоже, никогда не было молодым.
Капитан обнаружил, что и старушка изменилась. С её пиджачка исчез значок Социалистической единой партии Германии.
Капитан был в полной растерянности. Его светлые волосы покрылись паутиной дождя, плащ намок, с самого утра он ничего не ел, но есть и не хотелось.
В отличие от большинства берлинцев, он не ждал ничего хорошего от новой жизни. Офицеры госбезопасности, да ещё с таким прошлым, как у него, окажутся в беде.
У него оставалась маленькая надежда на русских — может быть, они его вывезут к себе. Но русские, похоже, никого не брали на свой корабль. Еще вчера весь день он пытался связаться с офицерами представительства КГБ СССР.
Но тех, кого он знал по прошлым делам, найти не удалось: вероятно, закончив командировку, они уже вернулись в Союз. Никто другой в большом особняке в Карлсхорсте за высоким забором, рядом с музеем капитуляции фашистской Германии, с ним разговаривать не захотел. По голосу дежурного было ясно, что советским офицерам сейчас своих проблем хватает.
И главное — ему совершенно не с кем было посоветоваться! Генерал Штайнбах, его прежний начальник и покровитель, оставался последней надеждой. Капитан верил в генеральские мозги. Штайнбах способен был что-то придумать в любой ситуации. Ему самому тоже придется не сладко, думал капитан. Он не знал, что генерал уже освободился от всех проблем.
Прямо возле генеральского дома, что раньше было невозможно, устроили нелегальный рынок поляки.
Немцы от души презирали неряшливых торгашей с востока, но не упускали случая сэкономить пару-другую марок, покупая у поляков, а не в магазине.
Когда в период расцвета сотрудничества социалистических стран ГДР ввела безвизовый обмен с Польшей, поляки наводнили Восточный Берлин. Они меняли злотые на марки и скупали в магазинах все, что могли. Немцы возмущались. Рабочие ворчали и жаловались своим партийным секретарям, городская интеллигенция рассказывала анекдоты: «В Берлине, на Александр-плац перестрелка. Что случилось? Поляки защищают от немцев свой магазин».
Соглашение быстро пересмотрели. Берлинские магазины были лучшими во всем социалистическом лагере, но на всех, кто шел к социализму, товаров не хватало.
Когда через несколько лет польское правительство разрешило своим гражданам ездить на Запад, они рвались уже не в Восточный, а в Западный Берлин, где торговали на черном рынке. Поляки продавали берлинцам по дешевке то, чего так много было на Западе и чего так мало на Востоке — детскую одежду, масло, колбасы, шоколад, сигареты, нижнее белье. За один удачный выезд в Берлин на черном рынке поляк зарабатывал больше, чем дома за целый месяц.
Капитан купил у поляка две горячие сосиски с горчицей и съел их, не замечая вкуса.
На перекрестке Карл-Маркс-аллеи и улицы Парижской коммуны, где над домом ещё красовалась реклама болгарской фирмы «Винимпекс» — напоминание о разрушенном СЭВе, — капитан окончательно решился.
Выбора у него и не было. В этом городе ничего хорошего его не ждало.
В небо по-прежнему вонзалась вывеска главной партийной газеты «Нойес Дойчланд», но все это были декорации исчезающей цивилизации. Современная Атлантида погружалась в бездну истории.
На Карл-Маркс-аллее, которая ужасно напоминала ему Ленинский проспект в Москве и которая раньше называлась Сталин-аллея, перед большим книжным магазином распродавались привезенные из Западного Берлина дешевые книги — переводные американские детективы и немецкое издание книги Михаила Горбачева «Чего же я на самом деле хочу».
Капитан злобно посмотрел на фотографию советского генерального секретаря: «Этот чертов парень сломал нам всю жизнь!»
Молот и циркуль, которые красовались на гербе Германской Демократической Республики, куда-то исчезли. Вместо них зияла черная дыра. Спроса на циркули не было, а молоты, вернее, молотки явно растащили берлинцы.
Капитан поразился: сколько людей с молотком и стамеской в руках спешили к Берлинской стене.
Стену больше никто не охранял. Наблюдательные вышки опустели. Злобных служебных собак заперли в вольерах. Несколько служащих пограничной полиции, которых оставили у Бранденбургских ворот, индифферентно наблюдали за полчищами туристов, которые фотографировались для семейных альбомов.
Через пробоины в стене видны были горы мусора, где сразу же обосновались какие-то бродяги, а за ними открывалась панорама аккуратных домиков в западной части Берлина.
Восточные немцы зачарованно разглядывали жизнь другого Берлина. Они столько лет жили словно за глухим забором и не знали, что там у соседа за стеной.
Тысячи берлинцев с обеих сторон стены набросились на стену. Ни холод, ни моросивший дождь не могли им помешать. Как трудолюбивые муравьи, они облепили стену и долбили её. Каждый старался что-то отломить себе на память или на продажу. Запасливые пришли с хорошим инструментом, молодежь ковырялась перочинными ножами.
В зависимости от размера и формы кусок Берлинской стены стоил от трех до семидесяти марок. Солидные мужчины и одетые в меха женщины, которые обыкновенно вкладывают деньги в картины старых мастеров, сосредоточенно прогуливались вдоль торговцев стеной, выбирая кусочек получше.
Знатоки искали кусочки с надписями. Уловив спрос, западные немцы украдкой сами разрисовывали свой товар. Только восточные немцы, обмирая от счастья — они зарабатывали настоящие западные марки, — продавали свой товар очень дешево. Это был их первый опыт общения с настоящим рынком, и они ещё не открыли для себя, что цена определяется спросом.
Капитан добрался до Западного Берлина в толпе восточных немцев, которые через Бранденбургские ворота отправлялись в западную часть города, как на экскурсию в музей. Наиболее торопливые через дыры в стене проникали на Потсдамскую площадь. С географией проблем не возникало. Надо было взять направление на рейхстаг — и неминуемо попадешь в западную часть города.