Распространение английского и американского журналов настолько затруднили, что прочитать их стало совершенно невозможно. Теперь западные страны рассчитывали только на радио.
«Даже клоуны в Московском цирке отпускают как минимум одну антиамериканскую репризу во время любого представления, — докладывал в Вашингтон посол Смит. — Потребность в передачах «Голоса Америки» на русском языке давно ощущалась и Государственным департаментом, и посольством.
Первая передача на русском языке вышла в эфир 17 февраля 1947 года. За несколько дней до этого я оповестил советское министерство иностранных дел, направил письма в «Правду» и «Известия» с просьбой поместить расписание передач. Письма были проигнорированы…
Вещание на русском языке позволило нам ознакомить советских граждан с речью президента Трумэна о готовности помочь Греции и Турции. В мае 1947 года я информировал членов комитета палаты представителей по иностранным делам, что в Советском Союзе есть примерно полмиллиона радиоприемников, которые могут принимать передачи «Голоса Америки»… К моему удивлению, Кремль ждал до весны 1949 года, чтобы начать интенсивную программу глушения «Голоса Америки»…»
В сорок девятом году «Голос Америки» вещал только на русском и украинском. В пятидесятом решили приступить к вещанию на армянском, азербайджанском, грузинском, татарском и узбекском языках. Работа радиостанций считалась настолько важной и полезной, что денег на строительство ретрансляторов вдоль границ советского блока не жалели.
В социалистическом лагере передачи иностранного радио — американского, британского, западногерманского — воспринимались как враждебные акции. Даже обычные новости о том, что происходит в мире, уже считались опасными — настолько они расходились с советской пропагандой. Передачи глушились — по мере возможности. Но это не значит, что о содержании не знали в Москве. Все программы записывали и рассылали крупным идеологическим чиновникам по списку, утвержденному ЦК. Чиновники читали расшифровку радиопрограмм и пугались: неужели советские люди все это узнают?
Постоянно возникал вопрос: нельзя ли полностью заглушить иностранное радиовещание? Особенно тревожились руководители Гостелерадио — именно они должны были решать, что именно позволить советским людям услышать, а что глушить. Они хотели избавиться от этой ответственности.
26 сентября 1962 года руководители отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС доложили своему начальству:
«Государственный комитет Совета Министров СССР по радиовещанию и телевидению вносит предложение о переходе от выборочного к сплошному глушению радиопрограмм «Немецкой волны», передающихся с 1 августа с. г. радиостанциями ФРГ из гор. Кёльна на русском языке. Необходимость этого мотивируется тем, что передачи «Немецкой волны» носят ярко выраженный антисоветский и антикоммунистический характер.
В соответствии с указанием ЦК КПСС от 7 августа с. г. Госкомитету поручено применять по отношению к передачам из Кёльна на русском языке порядок выборочного глушения клеветнических материалов, действующий в настоящее время в отношении передач «Голоса Америки» и «Би-Би-Си». Переход к сплошному глушению потребовал бы значительных дополнительных технических средств.
Полагаем, что нет необходимости изменять установленный порядок по отношению к радиопередачам «Немецкой волны».
В то же время считаем нужным обратить внимание Госкомитета на необходимость строгого контроля за этими передачами с тем, чтобы заглушить все клеветнические антисоветские материалы.
Просим согласия».
Секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов написал на записке: «Согласиться».
25 апреля 1963 года Президиум ЦК одобрил предложения секретаря ЦК Леонида Федоровича Ильичева, изложенные в записке, которую он представил 30 марта:
«Глушение зарубежных передач как средство защиты от враждебной радиопропаганды было введено с 1949 года. Тогда вещание на Советский Союз из капиталистических стран составляло всего около трех часов в сутки. В настоящее время пропаганду на Советский Союз ведет 131 радиостанция на 21 языке народов СССР…
На создание помех враждебным передачам в настоящее время используется почти половина мощностей всех радиостанций Советского Союза… Как показала жизнь, глушение передач из-за рубежа полностью не достигает цели и носит скорее символический характер. Практически заглушаемые радиопередачи из капиталистических стран слышны по всей стране (за исключением крупных административных центров)…
Возможно ли заглушить все иностранные передачи? Практически нет…»
Леонид Ильичев считал необходимым прекратить выпуск радиоприемников с коротковолновым диапазоном, «оставив временно выпуск таких приемников только для экспорта, служебных целей, а также для продажи населению Севера страны и районов с отгонными пастбищами в Казахстане и республиках Средней Азии».
Ильичев предложил не глушить официальные радиостанции — «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкую волну», но глушить музыкальными программами неофициальные — радио «Свобода», радиостанцию НТС и другие. Разница состояла в том, что государственные радиокомпании в основном переводили на русский обычные программы своих новостей, где о Советском Союзе говорилось не так часто. А такие радиостанции, как «Свобода» и «Свободная Европа», специализировались на освещении жизни по ту сторону железного занавеса, изо дня в день рассказывали о нарушениях прав человека, о диссидентах и о советском руководстве.
Некоторые западные радиостанции, вещавшие на социалистические страны, даже пытались взорвать.
Сева Новгородцев:
— У нас до этого не дошло, может, потому, что Би-би-си проводит более сглаженную политику. Мне приходили одно время угрожающие письма из Москвы. А я в тот момент на велосипеде ездил на работу, так что из предосторожности всякий раз выбирал разные маршруты. Но дальше этого дело не пошло.
Бодо Кирш, по професссии преподаватель русского языка, приехал в Москву в апреле 1960 года корреспондентом двух крупных западногерманских газет. Когда он вернулся домой, ему предложили возглавить русскую редакцию «Немецкой волны».
— Однажды моя секретарь, — вспоминал Кирш, — обратила внимание на присланный в редакцию пакет, в котором что-то тикало. Обратились за помощью в бундесвер. Приехали военные на джипе, забрали пакет. Обнаружили в нем ржавый будильник с надписью — «Будильники — для того, чтобы будить». Надо понимать, это была попытка запугать.
Леонид Владимиров — в ту пору главный редактор русской службы радио «Свобода» — сам был перебежчиком. Советский журналист, он поехал за границу в туристическую поездку и остался.
— Я не боялся, — уверяет Владимиров, — даже не потому, что такой смелый. Просто факты. Советский Союз давно прекратил террористическую деятельность за границей. Последним киллером был Богдан Старшинский, который уничтожил Степана Бандеру и Льва Ребета. Кстати, у нас в библиотеке работала вдова Ребета. После этого ничего было не слышно. Правда, внезапно умер Кравченко, который написал книгу «Я выбираю свободу». Он умер как-то неожиданно. Трудно сказать. Были какие-то сомнения. И по поводу Саши Галича были разговоры, что его убили. Это дело вел лично прокурор Франции. Галич получил удар током от своего аудиокомбайна. Он не знал, как его включить, а у него уже было два инфаркта. И он умер от удара тока. Я знал, что опасались всяких неожиданностей только бывшие сотрудники КГБ. Вот они боялись обоснованно. А я понимал, что я им не нужен, я им ни к чему. Я не боялся. Жил открыто. Меня, когда я приехал, британцы стали учить, как себя вести: в метро не стоять на краю платформы, когда входишь в комнату, надо резко открыть дверь и посмотреть, что там творится. Я поблагодарил, но урока не усвоил…